– А? Pardon? – сказал Жан Ги, выходя из своего полуобморочного состояния. – Хорошо. Постойте, вы хотите залезть туда?

Он махнул в сторону отверстия, у которого уже стоял профессор Розенблатт.

– Да. А если нам потребуется забраться на эту штуку?

– То полезу я, – с улыбкой сказал Бовуар.

– Уж будь любезен.

Гамаш последовал в камору за Розенблаттом и Лакост.

В свете фонариков он увидел лицо профессора. Его глаза. Они горели ярко, но без чрезмерного возбуждения. Профессор казался почти спокойным, контролировал ситуацию.

Здесь он находился в своей естественной среде обитания. В чреве зверя. Вот где маленький профессор чувствовал себя в своей тарелке.

– Невероятно, – пробормотал Розенблатт, покачивая головой. – Никакой электроники. – Он посмотрел на своих спутников. – Похоже на набор «Меккано»[27].

– Но она заряжена? – спросила Лакост, которую начало одолевать беспокойство.

Клаустрофобией она не страдала, но никогда прежде не втискивалась в камору гигантского орудия, да еще с двумя людьми.

– Нет, – ответил Розенблатт, показывая на громадную длинную трубу, уходящую вдаль. Он пригляделся к стенкам трубы. – Пусто. Здесь никогда не было ни одного снаряда. Иначе остались бы следы.

Гамаш потрогал стенку. На ней был тонкий слой масла.

– Но в боевой готовности, – сказал он.

Розенблатт посмотрел на него и кивнул:

– Вы разбираетесь в оружии.

– Как это ни прискорбно, – ответил Гамаш. – Мы все разбираемся. Но никогда не сталкивались с чем-то подобным.

– Никто и не знал ничего подобного, – сказал Розенблатт.

Даже в тусклом свете фонарика Гамаш заметил удивленное выражение в глазах профессора.

– Значит, она способна произвести выстрел? – спросила Лакост.

– Прежде чем ответить, я должен обследовать спусковой механизм. Давайте выйдем отсюда.

Упрашивать никого не пришлось. Лакост мигом оказалась снаружи, а потом направилась за профессором к боковине орудия.

– Интересно. Спусковое устройство должно быть здесь. – Розенблатт засунул кулак в большое отверстие. – Но оно отсутствует.

– Может, оно где-то в другом месте? – предположил Бовуар.

– Нет, оно должно быть здесь, судя по той конфигурации, что мы видели внутри.

Он оглянулся, посмотрел на заднюю стену камуфляжной сетки и отрицательно покачал головой.

– Но главное, что она не заряжена, – сказала Лакост. – А если бы и была заряжена, то не смогла бы произвести выстрел.

– Да, без спускового механизма выстрел невозможен.

– Как он выглядит? – спросил Гамаш.

– Он должен иметь зубчики, соответствующие этому колесу. – Профессор показал на шестерню шириной около фута. – На орудии нет никакой электроники. Даже системы наведения нет. Все делается вручную.

– А может, эта штука выпала? – спросил Бовуар, обшаривая взглядом землю вокруг.

– Ну, это же не набор лего. Ничего отсюда не выпадает. Сложный механизм с идеальной подгонкой деталей. Каждая четко стоит на своем месте.

– Значит, выпасть он не мог? – уточнил Бовуар.

– Не мог, – подтвердил Розенблатт. – Если его нет, значит его кто-то взял. И судя по всему, недавно. Мне нужно еще раз посмотреть на гравировку.

Пожилой профессор говорил с такой решимостью, что Гамаш понял: если сам он боится высоты, а Бовуар – замкнутых пространств, то профессор Майкл Розенблатт боится гравировки.

Они снова подошли к гравировке, и Розенблатт отступил, разглядывая крылатого монстра, который извивался и корчился перед ним. Его семь голов были напряжены, длинные шеи переплетались, как змеи. На спине монстра сидела женщина с вожжами в руках. Зверь был послушен ей. Она смотрела на людей со странным выражением лица. Гамаш подумал, что это не гнев. И не жажда мести или крови. Нет, это было что-то более зловещее. Что-то, чего Гамаш не мог определить.

Профессор Розенблатт прошептал что-то себе под нос.