Во время этой тирады Хольгер Пальмгрен не издал ни звука. При последних словах что-то опять блеснуло у него в глазах. Но вот он улыбнулся и начал говорить медленно и по возможности отчетливо.

– Вы действительно хотите помочь ей?

Микаэль кивнул.

Хольгер Пальмгрен подался вперед.

– Опишите диван у нее в гостиной.

Микаэль улыбнулся в ответ.

– Когда я бывал у нее, он был старый, потертый и продавленный – в общем, хлам, а не диван, сделанный, наверное, в начале пятидесятых годов. Две диванные подушки с обивкой из коричневого материала с желтым узором потеряли форму; обивка кое-где порвалась, и начинка торчала наружу.

Хольгер Пальмгрен вдруг засмеялся; смех его звучал как кашель. Потом он взглянул на доктора Сиварнандана.

– В квартире он, во всяком случае, был. Доктор, нельзя ли устроить, чтобы я мог угостить гостя кофе?

– Конечно. – Доктор Сиварнандан поднялся и вышел из комнаты. На пороге комнаты он обернулся и кивнул Микаэлю.

– Александр Залаченко, – произнес Хольгер Пальмгрен довольно ясно, как только закрылась дверь.

Глаза Микаэля раскрылись.

– Вы знаете это имя?

Пальмгрен кивнул.

– Лисбет сказала мне, как его зовут. Мне кажется, эту историю пора рассказать… прежде чем я вдруг умру, что не так уж невероятно.

– А как же Лисбет? Откуда она вообще знала о его существовании?

– Он ее отец.

Микаэль не сразу понял, что сказал Хольгер Пальмгрен. Затем до него дошло.

– Да что вы говорите?

– Залаченко приехал сюда в семидесятые годы. Он искал политического убежища. Вся эта история так и осталась для меня неясной. Лисбет всегда была немногословной, а об этом она вообще не хотела говорить.

«В ее свидетельстве о рождении написано, что отец неизвестен», – вспомнил Микаэль.

– Залаченко – отец Лисбет, – повторил он.

– Только раз за все время, пока я ее знал, она рассказала, что произошло. Это было примерно за месяц до удара, который меня хватил. Я помню ее рассказ: Залаченко приехал сюда в середине семидесятых годов, встретил мать Лисбет в семьдесят седьмом, у них была связь, и на свет родились двое детей.

– Двое?

– Лисбет и ее сестра-близняшка Камилла.

– Господи, так, значит, она существует в двух копиях?

– Они совсем разные. Но это другая история. Мать Лисбет звали Агнета София Шёландер. Она встретила Залаченко, когда ей было семнадцать. Не знаю ничего о том, как они познакомились, но, насколько я себе представляю, она была довольно несамостоятельной девушкой, легкой добычей для старшего и более опытного мужчины. Он произвел на нее невероятное впечатление, и она, вероятно, по уши влюбилась в него.

– Могу себе представить.

– Залаченко оказался кем угодно, только не славным парнем. Он был существенно старше ее. Полагаю, что он искал уживчивую женщину, и ничего сверх того.

– Наверное, вы правы.

– Она, конечно, в мечтах рисовала себе надежное будущее с ним, но он ничуть не интересовался женитьбой. Они остались неженатыми, но в семьдесят девятом она поменяла фамилию с Шёландер на Саландер. Возможно, так она хотела отметить, что они единое целое.

– Что вы имеете в виду?

– Зала. Заландер.

– Господи, – произнес Микаэль.