Но еще больше Сабину раздражало то, что Хесс командовал ею и не спрашивал ее мнения. «В команде со Снейдером!» Что из этого получится? Снейдер терпеть не мог никого рядом, потому что ему не хватало воздуха, чтобы дышать, как он это формулировал. Он был почти аутист. К тому же невежливый, точнее, даже грубый. Кроме того, он страдал кластерными головными болями – экстремальным вариантом мигрени – и поэтому постоянно курил травку, что не делало ситуацию проще. Если Снейдер был одержим каким-то делом, то превращался в тикающую бомбу замедленного действия. Иногда он настолько глубоко проникал в сознание убийцы, что переставал отличать свои мысли от мыслей преступника. Но все это ее не смущало. Единственное, что действительно беспокоило, так это его заносчивость по отношению к тем, кто глупее его – то есть ко всему остальному миру.

Через заднюю дверь Сабина вошла в аудиторию, в которой Снейдер вел занятие, и села в последнем ряду. Никто из студентов на первых рядах не заметил ее появления, а сам Снейдер зарегистрировал ее присутствие лишь быстрым безразличным взглядом.

Он выглядел не на свои сорок девять, а много старше. Работа оставила на нем свой отпечаток. Тонко выбритые бакенбарды начинались от ушей и узкой линией спускались к подбородку. Они контрастировали с лысиной и нездоровой бледностью лица, и казалось, что Снейдер – персонаж какого-то жуткого черно-белого фильма.

Занятие продлится еще полчаса, затем она сможет поговорить со Снейдером. По фотографиям, которые проецировались на стену, Сабина догадалась, что он, как обычно, разбирал со студентами нераскрытое убийство. По раскрытым делам они могли бы найти всю информацию в Интернете или архиве, но философия Снейдера заключалась в том, чтобы вырастить из своих студентов самостоятельно думающих людей – способных «генерить» толковые идеи и готовых к новым задачам.

Сабина вполуха слушала рассуждения Снейдера, потому что ее мысли все время крутились вокруг Тины. Почему она получила опасное ранение? В нее стреляли? Или она боролась с убийцей? Возможно, Снейдер знал больше. Теперь, когда они стали «командой», она расспросит его о подробностях. Сабина подперла голову рукой и прислушалась к тому, что говорил Снейдер.

– Письмо нашли в спальне жертвы, – растягивая слова, произнес Снейдер со своим голландским акцентом и нажал на кнопку пульта управления видеопроектором.

На экране появилось напечатанное на машинке сообщение. Сабина пробежала текст глазами.

«Я слежу за домом уже пять месяцев. Мне нужно было знать, кто где спит, чтобы лучше подготовиться. День икс скоро наступит».

– Что вы думаете по этому поводу? – спросил Снейдер. – Ну же, у меня мало времени, добровольцы есть?

Одна студентка подняла руку.

– Так как в случае жертвы речь идет о судье Йоане Бек, то я думаю, что ее адрес был засекречен.

– Правильно, – подтвердил Снейдер.

Сабина навострила уши. Она слышала об этом деле. Судья была убита два дня назад поздно вечером в спальне своей виллы в Дортмунде, пока ее муж смотрел телевизор этажом ниже. Йоане Бек было около пятидесяти, она была чернокожая, родом из Сенегала, где изучала право и политологию в университете Дакара. Ее муж был адвокатом, родом из Дортмунда. Пресса назвала случай правоэкстремистским убийством. Насколько Сабина знала, Снейдер был хорошо знаком с жертвой. Он поэтому разбирал это дело со своими студентами?

– Значит, убийца уже давно ею интересовался. Он не случайно выбрал свою жертву. Однако в материалах дела не указано, что судья Бек сообщала полиции об этом письме.

– Она и не сообщала, – заявил Снейдер.

– Так как супруг жертвы тоже ничего не знал о письме – а судья Бек рассказала бы по крайней мере ему, – я предполагаю, что убийца оставил письмо в спальне в день убийства.

– Почему?

– Чтобы пустить нас по ложному пути.