Худеющий - Стивен Кинг (2009)

Он рассказал Хейди, что вернулся в свой номер в отеле и просто оставался там последующие два дня, пребывая в столь глубокой депрессии, что едва прикасался к еде. На третий день, как раз три дня тому назад, он встал на весы в ванной и обнаружил, что прибавил в весе на три фунта. И это несмотря на то, что очень мало ел в последнее время.

— Потом я все обдумал и понял, что такое явление не менее странно, чем, скажем обжорство сопровождаемое потерей веса, продолжал он. — Когда эта идея овладела мной, я вдруг начал выкарабкиваться из той психической щели, куда сам себя загнал. Провел еще день в мотеле, — наверное, в самых напряженных раздумьях моей жизни. До меня начало доходить, что, в итоге, в клинике Глассмана врачи были правы. Даже Майкл Хаустон, при всей моей антипатии к этому прохвосту, в чем-то оказался прав.

— Билли. — Она потрогала его руку.

— Ничего, ладно. Я не собираюсь бить его по морде, когда встречу. — «Скорее всего даже угощу пирогом», подумал Билли и засмеялся.

— Поделишься шуткой? — спросила она с недоумевающей улыбкой.

— Да так, ерунда, — сказал он. — Короче, проблема состояла в том, что Хаустон, те врачи из клиники Глассмана и даже ты, Хейди, пытались затолкать мне эту идею в глотку, насильственно напичкать меня правдой. А я должен был сам до этого, дойти своим умом, понимаешь. Тут срабатывал и комплекс вины, я думаю, и сочетание параноидальных иллюзий, и самообман. Но в итоге, Хейди, я тоже оказался в чем-то прав. Пусть мои доводы были ошибочны, но в чем-то я был прав. Я говорил, что должен был снова повидаться с ним. Именно это и сработало. Хотя, по правде, и не так, как я ожидал. Он оказался поменьше ростом, чем я его помнил, носил дешевенькие часы «Таймекс», говорил с бруклинским акцентом. Такие мелочи, знаешь, более всего подействовали на разрушение заблуждений и фантазий. Все равно что услышать, как Тони Кертис говорит в том фильме об арабской империи: «А тутечки дварец мово папеньки». В итоге я позвонил и…

Часы на туалетном столике начали музыкально отбивать время.

— Ладно. Уже полночь, — сказал он. — Пошли спать. Я помогу тебе убрать посуду.

— Нет, нет, я сама, — сказала она и вдруг обняла его. — Я так рада, что ты вернулся, Билли. Отправляйся наверх. Ты, должно быть, так утомился.

— Я в порядке, — ответил он. — Просто…

Он вдруг щелкнул пальцами с видом человека, вспомнившего кое-что.

— Чуть не позабыл! Я там в машине оставил одну штуку.

— Что именно? До утра подождет?

— Да, но лучше принесу сюда. — Он улыбнулся ей. — Это для тебя.

Билли вышел с тяжело бьющимся сердцем. Уронил ключи, а когда нагнулся, чтобы их подобрать, ударился головой о корпус машины. Руки так сильно дрожали, что он никак не мог сразу попасть в замочную скважину багажника.

«Что, если он все так же пульсирует вверх и вниз?» — вопрошал его рассудок. «Боже всемогущий, да она же убежит с криком, когда увидит такое!»

Он раскрыл багажник и чуть сам не вскрикнул, увидев внутри лишь домкрат и запаску. Потом вспомнил, что оставил пирог на пассажирском сиденье. Захлопнул багажник и торопливо пошел к дверце. Пирог оказался на месте, а корка его была совершенно неподвижной. Как и должно быть.

Руки перестали трястись.

Хейди стояла на пороге, наблюдая за ним. Он вернулся от машины и вручил ей пирог, все еще улыбаясь. «Передаю товар», подумал Билли. Передача товара — вот что было важным среди всего прочего. Улыбка его стала шире.

— Voila, — сказал Билли.

— О! — воскликнула она, и, наклонившись, понюхала пирог. — Клубничный! Мой любимый.

— Я знаю, — подтвердил Билли с улыбкой.

— Да еще теплый! Спасибо тебе.

— Это я возле турникета в Стратфорде остановился подзаправиться и купил там, — сказал он. — В общем, решил вот такой знак мира преподнести.