– Этого я не знаю. Дело в том, что в те годы я была значительно моложе и глупее, чем сейчас, и не поняла, что произошло. Как и все, я считала, что Головлев пропал без вести. К тому же я беспрекословно верила мужу. Только много лет спустя, когда я поняла, что Кирилл – жесткое, беспринципное, изобретательное существо, воображаемая картина произошедшего стала заменяться реальной. Я вспомнила мелкие подробности, которые по одной ничего не значат, но все вместе складываются в убедительную картину.

– Например?

– Это невозможно рассказать. Знаете, я хорошо запомнила вот какой момент: утром накануне их отъезда я подкрашивалась перед зеркалом и сказала Кириллу, что по их возвращении приглашу Сеню на пироги. Он ответил: «Само собой! – и добавил: – Сенька любит с рыбой, порадуешь его». И улыбнулся. Я видела его отражение, хотя муж стоял ко мне спиной – напротив него была стеклянная дверь. Даже тогда мне стало не по себе от его улыбки. Это был оскал хищника. Сейчас я вспоминаю его улыбку и понимаю, что она лучше всего остального говорила о том, что мой муж собирается сделать. Но ведь это смешно называть доказательством, не так ли?

– Смешно, – согласился Бабкин. – Что-нибудь еще?

– Ничего, что было бы важнее той улыбки. Все остальное в том же роде.

– Зачем вашему мужу понадобилось убивать приятеля? – повторил Бабкин.

– Я не знаю. Это вам придется выяснить. Нет-нет! – Она подняла руку, видя, что Илюшин собирается что-то сказать. – Я отдаю себе отчет в том, что моя задача кажется невыполнимой. Сначала дослушайте до конца, потом принимайте решение. Хорошо?

Макар кивнул.

– Так вот, я ничего не знаю об отношениях моего мужа и Сени. Но зато знаю, где он спрятал тело.

– Тогда зачем вам мы? – не удержался Бабкин.

– Потому что я не собираюсь бегать с лопатой по лесу площадью полтора квадратных километра, – невозмутимо ответила женщина.

– Значит, вы уверены, что тело в лесу?

– Да. Дело в том, что еще до выхода Головлева из тюрьмы мой муж однажды взял меня с собой на рыбалку и показал место, где они с Сенькой устроили шалаш. Это в трехстах километрах от Москвы, возле крошечной деревушки, на одном из притоков Волги. Посреди него есть небольшой остров, добраться до которого можно только на лодке, да и то нелегко – река неширокая, но течение очень быстрое, и даже встречаются места, где лодку кружит, будто в водовороте. Сам остров густо зарос ивами и соснами, и там Сеня с Кириллом когда-то соорудили шалаш – настоящий, не подростковый. Это было их убежище. Думаю, муж пожалел, что отвез меня туда, потому что раньше о шалаше знали только они одни: жители из деревни вряд ли перебирались на остров, да там почти никто и не живет. Как бы то ни было, после он никогда не звал меня на рыбалку и не вспоминал о том, что мы приезжали туда, словно надеялся, что от его молчания и я все забуду.

Мой бывший муж хитер и злобен. Они наверняка приехали на свое обычное место и даже, наверное, пару дней рыбачили. Но потом он убил Сеню и спрятал его тело, а раз они были на острове, значит, он его там закопал – других вариантов нет.

– Утопил, – Бабкин пожал плечами.

– Нет. Кирилл слишком осторожен. Тело могло всплыть, его могли увидеть случайные ныряльщики – ничего нельзя исключать. В конце концов, они могли оказаться не единственными рыбаками в тех местах. Нет, я уверена, что он его закопал.

– Сколько лет назад все случилось?

– Восемь.

– За это время труп истлел до костей. Его съели черви.

– Пускай. Пускай будут кости. Я сделаю все необходимые экспертизы и докажу, что мой муж виновен в Сениной гибели. После насильственной смерти на трупе должны остаться следы.

– Один вопрос… – протянул Макар. – Зачем? Допустим, вы действительно правы, и труп приятеля вашего мужа не уплыл по реке, а лежит в земле под ивами. Вы настолько тепло относились к Сене, что хотите покарать убийцу?

Она негромко рассмеялась, откинув голову назад.