Нет кузнечика в траве - Елена Михалкова (2018)

– Деньги у него были. Он ограбил Бурцева. К тому же не забывайте, он занял у кого-то из местных приличную сумму, которой с запасом хватило бы и на новый паспорт, и на новую жизнь. А вот с Грецией сложнее. У меня есть только одно объяснение. Николай когда-то был моряком, у него могли сохраниться прежние связи. Легально он пересек границу или нет, но в Греции он материализовался уже Андреасом Димитракисом.

– И сразу женился!

– Почти сразу.

– Он был очень красивый, – сказала Ольга, словно оправдывая Розу.

– Красивый и хитрый, – согласился Макар. – Сообразил, как использовать легенду о ведьме, и всячески поддерживал дурную славу вокруг дома. Никто не совался к нему. Одновременно он задобрил жителей деревни. Это все было не слишком трудно. А вот как он переправил к себе мать – это вопрос!

Ольга покачала головой.

– Не могу поверить, что Елена Васильевна прожила здесь еще столько лет! Мы все были абсолютно уверены, что она заблудилась в лесу и погибла.

– Не такой она была человек, чтобы заблудиться. Она не сомневалась, что рано или поздно сын заберет ее – знала с того момента, как якобы опознала его. Жена Николая Белкина могла ошибиться. А вот его мать – никогда. Ей было сразу ясно, что из бассейна вытащили кого-то другого, не ее сына. У меня начало проясняться в голове, когда я услышал от местного паренька, что он хорошо говорит по-русски, потому что провел много времени в компании двух девчонок. У Катерины очень чистая русская речь, почти без акцента. Можно было сообразить, что рядом с ней много лет разговаривали по-русски двое. Николай общался с матерью на родном языке. А когда мой напарник рассказал, что отец Белкина умер от отравления, все сошлось. Катерина упоминала, что сумасшедшая бабка, о которой никто и не думал, что она родная мать Андреаса Димитракиса, убила собственного мужа – отравила метиловым спиртом. Дальше мне оставалось только вспомнить, что я видел у нее в рюкзаке продукты, которые явно ей не были нужны. У нее дом в двух шагах. Можно было предположить, что она собирается куда-то далеко, чтобы рисовать… но ни мольберта, ни красок, ни холстов… Нет, она несла продукты кому-то другому. Кстати, как она ухитрилась провести вас этой жуткой тропой?

– Подталкивая в спину, – хмуро сказала Ольга. – Бежать мне было некуда, и в моих интересах было не спотыкаться. А потом мне еще и связали ноги.

– Она пыталась спасти и вас, и себя, и мать. Если бы не Роза, вас обеих уже не было бы в живых.

– Катерина сказала, что ее отец и мать разбились… Она даже не видела их…

– Там высоко, а внизу камни. Они действительно погибли сразу.

Ольга помолчала.

– Вы знаете, где его найти? – вдруг спросила она.

Илюшин понял, о ком она говорит.

– Нет. Но у менеджеров в отеле должен быть записан телефон.

– Мне его не дадут…

– Дадут. Скажите, что он обещал продать вам своего пса, но вы потеряли номер. Собаку зовут Мармадьюк.

КатеринаЯ иду к морю под огромным небом, распростершим надо мной облачные крылья.

Что бы ни случилось, я иду к морю. Не знаю, как живут люди, у которых поблизости его нет. Возможно, они придумывают свое собственное море. В конце концов, оно вовсе не обязательно должно состоять из воды.

Здесь, на берегу, всегда ветер. Он гладит мое лицо, мокрое от слез. Если вы думаете, что я плакала по матери, то ошибаетесь. Я плакала по Мине, которая ходила по дому и звала Андреаса. Он насиловал ее с тех пор, как ей исполнилось двенадцать, выдавая в качестве награды флакончики с лаком, а она тоскует по нему и спрашивает, когда вернется отец.

Моя новая сестра вчера сказала: «Мы все-таки спаслись от него».

Мина не спаслась.

Я кое-что не понимала прежде. Бывает зло, от которого нельзя сбежать. Его можно только уничтожить.

Моя сестра догадалась об этом. Она убила отца. Но он воскрес, как воскресают демоны.