Разочарование и страх отразились на лице молодого браконьера, но Бруно он уже не интересовал. Глядя на дверь «Дюрана», он прикидывал, успеет ли добежать до нее, прежде чем свет в заведении внезапно погаснет и зазвенят разбитые стекла, предвещая взрыв свето-шумовой гранаты, ослепляющей и оглушающей: так силы особого назначения подавляют потенциального противника и нейтрализуют возможную угрозу.

– Это был кролик.

Бруно Дженко хотел уже вырваться, но помедлил.

– Что? – переспросил он, не веря своим ушам.

Тогда парень выхватил у него из рук справку и авторучку и принялся рисовать. Рисунок вышел приблизительный, почти детский. Потом дрожащей рукой вручил его Бруно. Тот вгляделся и остолбенел.

Там был человек с головой кролика и глазами в форме сердечек.

10

Доктор Грин склонился к ней и снял кислородную маску. Заглянул ей в лицо, улыбнулся:

– Ну как?

Ей было все еще трудно дышать самостоятельно.

– Легкие должны привыкнуть. – Он показал, что нужно делать, поднеся руки к груди.

В самом деле, с каждым вдохом становилось все легче.

– Спасибо, – проговорила она, потом повернулась к тумбочке.

Желтый телефон стоял на месте, аппарат ей не привиделся.

– Хочешь кому-то позвонить? – спросил Грин, заметив ее движение.

– А можно? – недоверчиво спросила она.

Доктор рассмеялся:

– Конечно можно, Саманта.

Тогда она попыталась приподняться.

– Давай я тебе помогу. – Грин взял ее за плечи, усадил и подложил под спину подушку. Потом поставил телефон ей на колени.

Саманта сняла трубку, поднесла к уху. Но ничего не услышала.

– Для внешнего звонка нужно нажать на девять, – объяснил доктор.

Она так и сделала: линия была свободна. Длинный гудок, приятный для слуха, вселил в душу радостный трепет: наконец-то на воле. Но, глянув на клавиатуру, она помрачнела.

– Что-то не так? – забеспокоился Грин.

– Я не помню ни одного номера.

– Это можно понять, – попробовал он утешить ее. – Прошло слишком много времени. Да и номера могли поменяться, правда?

Эта мысль принесла облегчение.

– Столько вещей случилось в мире, пока тебя не было, Саманта.

– Например?

– У тебя будет много времени для открытий, поверь. – Он поставил аппарат на место. – Телефон здесь, под рукой. Едва в голову придет какой-то номер, останется только набрать его.

Она кивнула, ей нравилось, как он все объяснял – очень вежливо, обходительно, стараясь ее успокоить.

– Они ведь тоже обо мне забыли, разве нет? – Она имела в виду родных и друзей, о которых и сама ничего не помнила.

– Ну, это для всех было нелегко, – заверил Грин, усаживаясь на свое место. – Со смертью можно смириться: через какое-то время боль сменяется воспоминанием. Но если не знать, что сталось с человеком, которого любишь, остается одно сомнение. И оно не оставляет тебя, пока ты не получишь ответ.

– Тогда почему мои родители не пришли сюда?

– Твой отец скоро прибудет. Он переехал, но его ищут, чтобы сообщить радостную весть. Что же до матери… – Грин помрачнел. – Мне очень жаль, Сэм, но твоя мать скончалась шесть лет назад.

Она должна была огорчиться. Ведь так бывает с дочерью, когда ей сообщают, что ее матери больше нет? Но она не почувствовала ничего.

– Что ж, ладно, – услышала она свой ответ, холодный и трезвый, которым словно давала понять, что ей в глубине души вовсе не нужно смиряться со смертью женщины, давшей ей жизнь, ведь она уже приняла это как свершившийся факт.

– Когда память вернется, придет и боль, вместе с воспоминаниями, – утешил ее доктор.

– Может, лучше не надо? Вы говорите так, будто подобные вещи пойдут мне на пользу.

– Никому из нас не дано избежать страдания, Сэм. Это было бы неправильно.