– Я непременно еще раз к вам обращусь, – заверяет меня Рейна. – У меня остался ваш номер.

Но это – номер телефона, с которого я звонила по просьбе доктора Шилдс. Я лишь улыбаюсь в ответ, быстро убирая косметику в саквояж. Выйдя на улицу, я отключаю «громкую связь» и приставляю телефон к уху.

– Она дала мне сорок долларов, – докладываю я. – Обычно больше десяти я не получаю.

– Замечательно, – комментирует доктор Шилдс. – Скоро вы будете у следующей клиентки?

Я уточняю адрес. Вест-Сайд. На такси быстро доеду.

– Она живет в Адской кухне[6], – отвечаю я, начиная дрожать: за последний час температура резко упала. – Буду там примерно в семь тридцать.

– Чудесно. Позвоните, когда доберетесь до места.

* * *

Вторая клиентка сильно отличается от остальных женщин, которых мне приходилось обслуживать. Вообще непонятно, каким чудом она оказалась вовлечена в исследовательский проект доктора Шилдс.

Тиффани – крашеная блондинка и худая, как щепка, но она не похожа на модных богатеньких мамочек из Верхнего Ист-Сайда.

Она принимается болтать в ту же минуту, как я вкатываю свой чемоданчик в ее крохотную прихожую. У нее квартира-студия с малюсенькой кухней и диваном-кроватью. На кухонном шкафу – батарея бутылок из-под спиртного, в раковине – гора грязной посуды. Орет телевизор. Я бросаю на него взгляд и вижу на экране Джимми Стюарта: показывают фильм «Эта замечательная жизнь». И это единственная примета праздника в этой темной занюханной квартирке.

– Я никогда ничего не выигрывала! – верещит Тиффани. Голос у нее пронзительный, почти визгливый. – Даже мягкую игрушку на ярмарке!

Только я намерена выяснить ее планы на вечер, как из-под скомканного одеяла на диване раздается еще один голос:

– Вообще-то, я кино смотрю!

Вздрогнув от неожиданности, я оборачиваюсь в ту сторону, откуда прозвучал голос, и вижу на диване парня, развалившегося на подушках.

Тиффани следит за моим взглядом.

– Мой бойфренд, – объясняет она, но мне его не представляет. А тот даже не удосуживается голову повернуть. Его черты неразличимы в голубых отблесках экрана, падающих на его лицо.

– Идете сегодня на какое-то торжество? – любопытствую я.

– Да нет, разве что в бар, – отвечает Тиффани.

Я открываю на полу саквояж, но разложить его негде – места мало. Я понимаю, что не хочу пробыть здесь и минуты дольше того, что необходимо.

– Можно включить свет? – прошу я.

Она тянется к выключателю, и ее дружок мгновенно реагирует, ладонью прикрывая глаза. Его жилистая рука вся сплошь покрыта татуировками.

– Шли бы в ванную.

– Там места нет, – возражает Тиффани.

– Ладно, – протяжно вздыхает он.

Я кладу телефон, экраном вниз, на верхнюю полочку в чемоданчике. Интересно, что из этого слышит доктор Шилдс?

Тиффани подтаскивает набитую чем-то картонную коробку и садится на нее. Еще пара таких же коробок стоит у стены.

Изучая ее лицо, я понимаю, что Тиффани старше, чем показалась мне на первый взгляд: кожа желтоватая, на зубах сероватый налет.

– Мы только что переехали, – произносит она. Каждую свою фразу она заканчивает на вопросительной ноте. – Из Детройта.

Я смешиваю на руке основу, подбирая оттенок слоновой кости. Девушка до того бледная, что придется использовать самый светлый тон.

– Что привело вас в Нью-Йорк? – спрашиваю я. Ее семейное положение мне теперь известно, теперь надо выяснить род ее занятий и возраст.

Тиффани бросает взгляд на своего приятеля. Создается впечатление, что он по-прежнему увлечен фильмом.

– Рикки здесь нашел работу, – отвечает она.

– Слишком много болтаете, девочки, – кричит он. Видимо, все же прислушивается к нашему разговору.

– Прости, – извиняется Тиффани и, понизив голос, продолжает: – У вас такая интересная работа. Как вы ее получили?