– Нет, нет, сэр! – во всю мочь прокричал я. – Дворецкий ни в чём не виноват, это я ненароком задержал его во время наших тренировок. Могу ли я рассчитывать на ваше снисхождение, сэр?

Минутой позже на меня взглянул несколько ошарашенный Лис. Внимательно оглядев моё бедственное положение, он тем не менее не попытался распутать цепь, а лишь довольно учтиво спросил:

– Тебе удобно, мой мальчик?

Я закивал, стуча лбом о ступеньку.

– Хорошо, тогда будь добр присоединиться ко мне за чаем. Шарль, для меня есть корреспонденция?

– Нет, месье, только утренние газеты. Что прикажете подать вам к столу?

– Моего юного секретаря.

Через некоторое время я сидел на стуле с прямой спиной (невозможно ныло меж лопаток и с боков) с новым блокнотом на коленях и заряженным электропером.

Мой учитель на этот раз решил отдать дань британским традициям, то есть цейлонскому чаю со сливками. Похрустывая тонким печеньем, месье Ренар качал левой ногой и вслух зачитывал мне некоторые новости из подборки утренних сообщений.

– Дерзкое ограбление в Британском музее.

– Ньютон-шестикрылый, когда?! – удивился я, вытянув шею.

– Думаю, давно, – обернулся ко мне Лис и продолжил читать самым драматичным голосом: – «Благородный лорд Теккерей, посетивший утром выставку египетского искусства, любезно предоставленную им же Британскому национальному музею, вдруг заметил, что у одного золотого скарабея изумруд, изображавший глаз, был заменён на рубин. Изумлённый столь неожиданной метаморфозой, коллекционер поначалу счёл это причудливой игрой света и тени. По его просьбе смотритель на время закрыл выставку, опечатав вход, к недоумению, а кое-где и к прямому возмущению купивших билеты посетителей. И что же сегодня сумели выяснить опытные журналисты нашей газеты?

Вы не поверите, в девяноста восьми случаях из ста золотые украшения были подменены вульгарной полированной латунью!!! Крайне опечаленный лорд Теккерей удалился в чрезвычайном огорчении, его светлость впоследствии впал в праведный гнев и объявил о намерении подать в суд на Скотленд-Ярд, требуя от главы полиции инспектора Хаггерта полного возмещения всех финансовых издержек плюс компенсации морального ущерба. Это справедливо!

Сам инспектор от комментариев прессе категорически отказался, ссылаясь на участие в данном вопросе некоего месье Ренара, который якобы является единственным и полноценным консультантом полиции по этому запутанному делу. Редакции удалось выяснить, что этот самый Ренар по факту является не британцем, не шотландцем и даже не ирландцем, а французским подданным. Его настоящее имя месье Ренье, он проживает в Лондоне по адресу…» и так далее. Ничего более существенного они, разумеется, не смогли нарыть.

– Сэр?

– Да, мой мальчик.

– Памятуя того же Шеспира, мы в заднице?

– О, уверяю тебя, это ещё самое мягкое выражение…

Лично я закусил нижнюю губу, дабы не задавать лишних вопросов и не влезть в ещё большие серьёзные неприятности. То есть, спаси меня от бед Ньютон-шестикрылый, по факту мы и так были в них по уши! Или глубже, нет? Нет, глубже некуда.

Но, с другой стороны, есть же некоторая разница между нашими проблемами и проблемами моими? Наши ложатся на плечи моего рыжего работодателя, а личные, разумеется, обязан расхлёбывать я сам. А у меня на это ни времени, ни сил, ни желания.

– Я всё записал, сэр!

– Отлично, Майкл, – даже не глядя на меня, в сторону бросил Лис. – Тебя устраивает прежнее имя или, может, поменять его на Александр, Георг или Ричард?

– Меня всё очень даже устраивает!

– Как прошли твои занятия? Надеюсь, старина Шарль не халтурит?

– О нет! Поверьте, сэр, он не даёт мне ни минуты поблажки, – возможно, слишком поспешно заявил я, но месье Ренар благодушно кивнул:

– Отлично, тогда ты можешь провести время в лаборатории. Примерно в семь пополудни мне понадобится твоя помощь.