Я не могла оторвать взгляда от высокой, статной фигуры в чернильно-синем плаще, расшитом серебряной нитью. Откровенно говоря, от его плаща – грех от такого отказываться, особенно, когда сильно замерз! Конечно, и тот, кто был в него завернут, выглядел отлично, но… Положа руку на сердце, что я красивых мужиков не видела? А таких надменных, высокомерных на моем пути встречалось немало. Толку-то от его безупречного фасада, если вместо сердца, как правило, кусок арктического льда. Когда-то мы с девочками их так и называли – высмерки. Мужики, облеченные властью и деньгами, а также отсутствием совести и жалости к ближним.

Вошедший вытаращился на меня и, кажется, даже не дышал. Сложилось впечатление, что он смерть свою увидал, не меньше. А может, этот несчастный никогда не видел полуголых девиц?

Наверное, таких – никогда. Я украдкой посмотрела в поднос: да уж, хороша Маша, да не наша: на сорочке безобразные пятна от вина, ткань явно доживала свой последний век и держалась на честном слове, только волосы имели приличный вид…

Вздохнула, заправила локон за ухо и помахала ручкой вошедшему. Нет, ну, а что? Мне плащ нужен? Нужен! Значит, постараемся наладить контакт.

– Ты! – вдруг с ненавистью взревел он. – Ты не могла очнуться! Как ты вышла из стазиса?!

– Знать бы еще, как я туда вошла, – шокированно ответила я на этот крик души.

– Не утруждайся притворством! Стазис не лишает памяти, Самира, – язвительно сообщили мне.

При этом имя произнес так, словно оно грязное и пачкает его аристократический язык. Вот и подтвердилась грустная истина – наши фантазии далеки от реальности. Эту Самиру люто ненавидели. Похоже, именно мужик в синем плаще запихнул ее в пыльную башню и забыл.

Но я уже решила не брать на себя чужие грехи и сразу обозначить, что к этому телу не имею никакого отношения.

– Я – Надежда Раевская.

– Чья надежда? – издевательски спросил мужчина.

– Не ваша, точно, – хмуро ответила на его выпад.

– Оставь свои игры! Забыла, что я способен чувствовать ложь?

– Да я вас впервые вижу! – От злости я даже вскочила с места и, с вызовом глядя на него не менее ехидно, чем он недавно, выдала: – И только попробуйте сказать, что я лгу!

Мужчина молчал, уставившись почему-то в район моей груди. Я опустила взгляд, обнаружив, что от холода соски сжались и натянули ткань рубашки. Да еще капли воды, когда я жадно пила, сделали ткань местами прозрачной.

Спохватившись, прикрылась подносом, который в запале опустила. Все же хорошая вещь, многофункциональная.

Мужчина тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, и с еще большей ненавистью прожег меня глазами.

– Я… Вас… Вижу… Впервые, – повторила раздельно и четко, чеканя слова.

Кажется, он мало что услышал с первого раза.

После моих слов пыла поубавилось, и ненавидящий взгляд сменился задумчивым.

– Повтори, как твое имя?

– Надежда Раевская. Живу в России, – добавила для убедительности.

Похоже, он, и правда, способен чувствовать ложь. В его глазах я увидела мелькнувшее замешательство. Но вместо того чтобы теперь спокойно во всем разобраться и поговорить со мной без криков, он шагнул ко мне и прижал к своей груди.

Все произошло настолько стремительно, что я не успела даже моргнуть. Вот стояла в нескольких шагах от него, а теперь упираюсь носом в ткань шикарного плаща.

Единственное, что портило идиллию, – поднос, зажатый между нашими телами, о который буквально расплющилась моя грудь. С такой силой меня обняли. Да еще под плащом у него находилось что-то твердое, и это что-то ощутимо упиралось в мой живот.

Я завозилась, стараясь найти более удобное положение, но, видимо, этот псих любил, когда женщина в его руках полное бревно и не проявляет активности.