В лесной чаще - Тана Френч (2010)

Я сознаю, что эта история показывает меня не в лучшем свете. Ясно, что буквально за пару встреч Розалинда приручила меня не хуже домашнего пса: я бегал по лестницам, чтобы принести ей кофе, кивал, когда она ругала мою напарницу, с пылкостью подростка воображал, будто нашел в ней родственную душу. Но прежде чем начать меня презирать, примите во внимание, что Розалинда одурачила и вас. Я был в таком же положении, как и вы. Передал вам все, что видел, и так, как видел в то время. А если считаете, что вас обманули, вспомните, о чем предупреждал с самого начала: я лгу.

Трудно описать, до чего мне стало тошно и противно, когда я понял, что Розалинда обвела меня вокруг пальца. Наверное, Кэсси могла бы сказать, что мое легковерие было вполне предсказуемо. Преступники и лжецы, которых мне приходилось встречать, просто любители по сравнению с Розалиндой, прирожденной лгуньей, и она сама избежала ловушки только потому, что уже сталкивалась с подобным раньше. Кэсси могла это сказать, но ее рядом не было. Через несколько дней после завершения расследования О'Келли сообщил, что до вынесения приговора я буду работать не в главном здании, а на Харкур-стрит — «чтобы не напортачить еще больше», как он выразился, — и я не нашелся что возразить. Официально я числился в отделе, поэтому никто не знал, что конкретно я должен делать за его пределами. Мне выделили стол, О'Келли присылал мне какие-то бумаги, но большую часть времени я бродил по коридорам, слушал обрывки разговоров и прятался от любопытных взглядов, чувствуя себя привидением.

Ночи я проводил без сна, обдумывая во всех подробностях самые мрачные и невероятные способы отомстить Розалинде. Мечтал, чтобы она не просто умерла, а исчезла с лица земли: утонула в болоте, превратилась в горстку пепла или была пропущена через мясорубку. Раньше я не замечал за собой склонности к садизму, потому испугался, обнаружив, что многие из этих казней с удовольствием осуществил бы сам. В голове у меня безостановочно вертелись наши беседы с Розалиндой, и я с безжалостной ясностью видел, как ловко она мной манипулировала: безошибочно нащупывала самые уязвимые места, от тщеславия до тайных страхов, и в нужный момент дергала за ниточку для достижения своей цели.

Вероятно, больше всего меня угнетало именно это: Розалинде не пришлось вставлять мне в голову микрочип или ввергать в состояние транса. Я сам, по собственной воле, нарушил запреты и сжег мосты. Ей оставалось лишь умело направлять меня в нужное русло. Одним взглядом она взвесила нас с Кэсси и отбросила ее за непригодность. А во мне нашла нечто смутное, скрытое, но неискоренимое, что могло ей пригодиться.

Я не свидетельствовал во время суда над Дэмиеном. Прокурор Мэтьюз сказал, что это рискованно: существует вероятность, что Розалинда поведала Дэмиену мою «личную историю», как он это назвал. Прокурор носил яркие галстуки, любил «динамичный» стиль и жутко меня утомлял. Сама Розалинда больше не поднимала данную тему: наверное, Кэсси сумела ее разубедить и она переключилась на иные, более перспективные варианты. Я сомневался, что она что-то говорила Дэмиену, но спорить не стал.