Сердце у него бешено забилось, а ворот рубашки неожиданно стал давить на шею. Херцфельд почувствовал, как адреналин стал распространяться по его жилам, но не настолько, чтобы мобилизовать все внутренние силы, как накануне. На этот раз он не смог бы противостоять даже одному из этих силачей, а о том, чтобы отбиваться от всех четверых сразу, вообще не могло быть и речи.

– У Рокко сильные боли, – вместо приветствия произнес самый низкорослый из рабочих, в руках у которого была кувалда.

Это был жилистый человек с рябым лицом и начисто обритой головой.

– И что?

– А то, что ему совсем хреново.

– Ничего, это пройдет, – бросил Херцфельд и хотел было протиснуться через шеренгу рабочих.

Однако бритоголовый грубо ткнул его в грудь рукой и произнес:

– Не так быстро, профессор.

При этом он посмотрел на своих ухмылявшихся коллег, явно ища их одобрения.

«Профессор? Проклятье! Они знают, кто я!» – вихрем закружились мысли в голове у Херцфельда.

Но тут один из здоровяков, который явно был у них за главного, под одобрительные кивки и ухмылки остальных работяг заявил:

– Мы только хотим кое-что вручить вам.

Херцфельд приподнял плечи, напряг мышцы живота и внутренне приготовился к первому удару. Однако, к его величайшему изумлению, верзила сунул ему в руку кувалду. Только тогда профессор увидел, что к рукоятке грозного инструмента был прикреплен синий подарочный бант.

– В следующий раз, когда вознамеритесь проломить засранцу череп, возьмите кувалду с собой. Договорились?

Рабочие громко рассмеялись, затем расступились, пропуская профессора, и, сняв свои рабочие рукавицы, принялись хлопать в ладоши. Проходя мимо них с несколько растерянной улыбкой на лице, Херцфельд ощущал, как бешено бьется у него сердце. А вслед ему раздавались выкрики:

– Браво!

– Отличная работа!

– Наконец-то кто-то смог проучить этого Рокко!

От такого неожиданного поворота дела Херцфельд забыл поблагодарить рабочих за подарок и вспомнил об этом только тогда, когда вошел в прозекторскую – помещение, где вскрывали трупы.

Ему предстояло разобраться с самым сложным и страшным случаем в своей практике.

Глава 5

– Убита женщина европейской внешности, – привычно наговаривал Херцфельд на диктофон. – Судя по состоянию внутренних органов, ее возраст можно определить между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Основываясь на температуре в прямой кишке, которая примерно соответствует температуре окружающей среды места обнаружения трупа, а также на проявлениях трупной окоченелости и трупных пятен, можно утверждать, что смерть наступила не более сорока восьми и не менее тридцати шести часов назад.

Нижняя челюсть трупа была удалена из суставов все той же грубой пилой, при помощи которой преступник отделил и верхнюю. Произошло ли это до или уже после смерти, профессор мог определить, только исследовав трахею и легкие убитой.

В обычной жизни Пауль разговаривал басом и обладал столь громким голосом, что мог легко разбудить уснувшего в аудитории уставшего студента. Однако при работе в прозекторской он развил привычку говорить тихо. Им двигало чувство уважения к мертвым, а также желание облегчить работу секретарш, которые позже составляли протоколы вскрытия. Ведь чем громче звучал голос в его подвальном помещении, тем сильнее было эхо, отражавшееся от отделанных кафелем стен. А это заметно затрудняло расшифровку аудиозаписей.

– Обе ветви, включая угол нижней челюсти, были очищены от эпителиальной и жировой подкожной ткани… – В этом месте профессор на короткое время умолк и вновь наклонился над трупом, лежащим на секционном столе.

Затем он выпрямился и продолжил диктовать отчет для прокуратуры: