Ни меня, ни Наирин двойное правление не смущает. Вот подрастут ее наследники — я со своей ветви рода клятву сниму. Отрекусь, так сказать, от царствования. А пока пусть будет. Очень уж много среди аристократов недовольных новыми порядками. Как же, бесплатных слуг их лишили, алойцев уравняли в правах с коренными рионцами — раз уж они часть территории, то пусть и живут, где хотят. Жены начали все чаще пропадать в спа, а дочери — проситься в академию, причём — о ужас! — не на бытовой факультет, а на боевой, например. Или правовой. О чем раньше даже речи не шло. Теперь же прикрикнуть и запретить отец-жених-брат права не имеют. Женщины сами отныне решают, за кого им идти замуж, и идти ли вообще, продаваться в бордель или учиться на агронома. И большинство аристократов — совершенно справедливо, впрочем, — винили в этих неожиданных вольностях меня.

Так что если я сниму с себя защиту клятвы вот прямо сейчас, то покушений не миновать. Пусть пока боятся меня тронуть, а там, лет через десять, глядишь, привыкнут и успокоятся.

Под торжественную музыку Наирин прошествовала, цедя по шажочку в минуту, к алтарю, и развернулась к сияющему от восторга будущему супругу. Вела ее по проходу я. Согласно тем же традициям, на моем месте должен был быть мужчина королевской крови. Он и был, в какой-то степени. Один из пузожителей, по официально подтвержденной версии, мальчик. Так что сегодня я за него.

Фрейлины выстроились рядком, я встала позади невесты и поймала не менее восторженный взгляд Бродерика.

Довольная улыбка помимо воли расплылась на все лицо.

Кто бы мог подумать три года назад, что из лишней, никому не нужной калеки я стану Левой Королевой, любимой женой и практически уже матерью?

Забавная штука — судьба.

Когда тебе кажется, что хуже быть не может, вдруг оказывается, что все было к лучшему.

Главное — не сдаваться.

Никогда.

Конец!