Волшебница Шалотт и другие стихотворения - Теннисон Альфред (2007)

FRATER AVE ATQUE VALE

Выплыли из Дезенцано и до Сермия доплыли,

Веслами не потревожив дремлющих озерных лилий.

Над смеющейся волною здесь,

о Sermio venusto!

Слышится мне голос ветра среди трав, растущих густо.

Здесь нежнейший из поэтов повторял в своей печали:

До свиданья, братец милый,

frater ave atque vale!

Здесь, среди развалин римских пурпуровые соцветья

Так же пьяны, так же сладки через два тысячелетья.

И шумит на бреге Гарды над сверканием залива

Сладкозвучного Катулла серебристая олива!

Г. Кружков

CROSSING THE BAR

Sunset and evening star,

And one clear call for me!

And may there be no moaning of the bar,

When I put out to sea.

But such a tide as moving seems asleep,

Too full for sound and foam,

When that which drew from out the boundless deep

Turns again home.

Twilight and evening bell,

And after that the dark!

And may there be no sadness of farewell,

When I embark;

For tho’ from out our bourne of Time and Place

The flood may bear me far,

I hope to see my Pilot face to face

When I have crost the bar.

ЗА ВОЛНОЛОМ

Закат вдали и первая звезда,

И ясный дальний зов!

И пусть теперь у скал замрет вода;

К отплытью я готов.

Пусть медленно, как сон, растет прилив,

От полноты немой,

Чтобы безбрежность, берег затопив,

Отхлынула домой.

Пусть колокол вечерний мерно бьет,

И мирно дышит бриз,

Когда пройду последний поворот,

Миную темный мыс.

Развеется за мной, как морок дня,

Береговой туман,

Когда мой Лоцман выведет меня

В открытый океан.

Г. Кружков

II

THE KRAKEN

Below the thunders of the upper deep;

Far far beneath in the abysmal sea,

His ancient, dreamless, uninvaded sleep

The Kraken sleepeth: faintest sunlights flee

About his shadowy sides: above him swell

Huge sponges of millennial growth and height;

And far away into the sickly light,

From many a wondrous grot and secret cell

Unnumber’d and enormous polypi

Winnow with giant fins the slumbering green.

There hath he lain for ages and will lie

Battening upon huge seaworms in his sleep,

Until the latter fire shall heat the deep;

Then once by man and angels to be seen

In roaring he shall rise and on the surface die.

КРАКЕН

Под толщей вод, в глубинах потаенных,

Вдали от волн, ветров и сотрясений,

Среди безмолвных сумерек зеленых

Спит Кракен. Чащи губчатых растений

И мхов его хранят; опутан сетью

Зыбучих трав, подводный остров дремлет

И кольца гибких щупалец колеблет

Сквозь муть и мглу; прошли тысячелетья

И вновь пройдут, дремоты не наруша,

Давая корм ракушкам и полипам, —

Пока не содрогнутся хлябь и суша

И не прожжет пучин огонь небесный;

Тогда впервые он всплывет из бездны

Пред очи ангелов — и с длинным всхлипом

Умрет его чудовищная туша.

Г. Кружков

THE OWL

I

When cats run home and light is come,

And dew is cold upon the ground,

And the far-off stream is dumb,

And the whirring sail goes round,

And the whirring sail goes round;