Оккупировав ближайшую телефонную будку, девушка потратила две копейки, чтобы позвонить в школу.

Басистый женский голос ответил сразу:

– Алё?

«Мощная тетя…» – мелькнуло у Марины.

– Ой, здравствуйте! Это школа? Еще раз здравствуйте! – затараторила она, притворяясь мамочкой. – У меня ребенок учится в 9-м «а», а нам надо сходить в поликлинику, желательно до обеда или в обед. Вы не скажете, сколько у них сегодня уроков?

– Вообще-то, пять, – проговорили на том конце провода. – Минутку… Так… Ага! В 9-м «А» сегодня не будет четвертого урока – учитель заболел.

– Ой как хорошо! – возрадовалась «мамочка». – Я еще и на работу успеваю! Спасибо вам большое! До свиданья!

Повесив трубку, Марина пробормотала:

– Ой как хорошо – учитель заболел…

Тем не менее сей грустный факт наполнял позитивом – и тягучее ожидание укорачивалось, и повода для встречи искать не надо.

Как установили ребятки из «семерки», Света и Маша Шевелёвы обычно не ходят в школьную столовую, а посещают кафе «Березка», расположенное неподалеку, за сквером, на улице Герцена – там работает то ли тетя, то ли бабушка близняшек.

Если Светлана не изменит своей привычке, то «случайное» свидание с нею состоится на нейтральной территории и выглядеть будет совершенно естественно – старшие лейтенанты госбезопасности тоже «хочут немножечко кушать», как выражаются первомайцы…

Глава 4

Вторник, 4 февраля 1975 года, утро Первомайск, улица Чкалова

Январь прошел впустую, я словно отдыхал после Москвы и Подмосковья. А мысли зудят, как надоедливое комарье, нудно и противно, то отдаляясь, звеня на пределе слышимости, то над самым ухом, сверля мозг насквозь.

Словят меня или нет? А что будет, если словят? Спрячут в каком-нибудь «закрытом» городе? Хм. Не худший вариант – в Арзамасе-16 или Челябинске-70 со снабжением получше…

Немного встряхнулся я на той неделе, когда Светланка незаметно для других подбросила мне в сумку записку. В лучших детективных традициях послание требовало, чтобы я не звонил Шевелёвым и делал вид, будто мы незнакомы. Далее шло обещание все объяснить и приписка: «По прочтении сжечь».

Я и сжег. Не подходил к телефону. Не замечал Свету с Машей.

А в душе росла и росла тревога…

Кабинет химии находился ближе всего к столовой, поэтому наш класс занял столики первым, едва грянул звонок, призывающий голодных на большую перемену. Талончик, выданный мамой, я разменял на пюре с парой сочных биточков, салат и чай с рогаликом. Ел вдумчиво, не торопясь, поэтому Жека Зенков и Дюха, делившие со мною столик, испарились к середине трапезы. Зато тут же подсел Володька Лушин, торжественно выставляя перед собой тарелку супа.

– В обед надо обязательно кушать жидкое, – наставительно сказал он. – Полезно для здоровья, и вообще…

Выхлебав полтарелки, Лушин взял деловой тон.

– У меня есть к тебе предложение, – заговорил он, – от которого ты… ну не то что не сможешь, но не должен отказываться.

– Заинтриговал, – усмехнулся я. – Опять политинформацию хочешь на меня повесить?

– Бери больше! – мажорно воскликнул комсорг. – Ну, во-первых, я тебя поздравляю с успехом на ВДНХ, а во-вторых… Я все эти дни пропадал в райкоме комсомола, советовался с ответственными товарищами, и они поддержали мою идею – создать при нашей школе Центр НТТМ!

– О как! – вяло удивился я. Чего-то подобного я ожидал – наш комсорг не упустит шанс нагрузить рядового члена ВЛКСМ общественной работой. А Центр НТТМ мне пригодится – мой Центр, где я сам стану пестовать будущих соратников и помощников.

Один я не справлюсь. Спасать СССР нужно большим, дружным коллективом! Да таким, чтобы не только по мастерским да лабораториям ошивался, а мог бы и на баррикады выйти, если потребуется, оружие в руки взять и – огонь по врагам рабочего класса!