В это время распаренные студенты взвыли, оповещая о неудаче, и выселили проигравшего юзера с нагретого места. Отдуваясь, товарищ Юдицкого приблизился к нам, мгновенно сориентировался и с чувством пожал мне руку.

– Высший класс! – оценил он мои конструкторские способности. – Признаться, я даже не догадывался, что азартен! Ох, я же еще и не вежлив! Бурцев, Всеволод Сергеевич.

– Миша, – я пожал протянутую руку и хитро улыбнулся: – ИТМиВТ?[11]

– Оттуда, оттуда! – рассмеялся Бурцев. – Директорствую на страх врагам.

– Еще бы на страх товарищам, – фыркнул Юдицкий.

Всеволод Сергеевич поскучнел.

– Ваша реакция… – обережно заговорил я. – Она, случайно, не связана с проектом Единой системы ЭВМ?

– Дурацкая идея! Антисоветская! – сморщился Всеволод Сергеевич. – И не делай такие глаза, Давлет! Ведь и ежу понятно, что «сдирать» айбиэмовские наработки – путь в никуда. Самим надо делать! Думать своей головой! А ЕС ЭВМ – это тупик. Мы опять отстанем! Нет, ну как можно планировать на годы вперед производство одних и тех же машин?! Пока мы добьем «Ряд 1», на Западе сменится пара поколений тамошних компьютеров! Да, да, так и будет – цикл разработки ЭВМ занимает три года как минимум. Планируем регресс?!

– Келдыш горой стоит за «единку», – криво усмехнулся Давлет Исламович. – Унификация, дескать. Совместимость ЭВМ, и все такое. Экономия…

– Келдыш вычислил, сколько мы получим, – забрюзжал Бурцев, – а он, интересно, подсчитывал, сколько мы потеряем? Ведь кучу проектов по ЭВМ придется сворачивать – финансирование перекроют! Да мне в принципе грех жаловаться, институт на оборонку работает. Так за державу ж обидно! У нас и без того проблем – вагон и маленькая тележка. Вон, у химиков никак не допросимся нормальной пластмассы для микросхем. И качественного ферролака для накопителей не дождешься! Прецезионные подшипники – йок, высокоточные шаговые двигатели – йок, – ёрничал он, повторяя за Райкиным. – «Сыжу, куру…» А теперь еще и перспектива – йок! Здрасте, приехали!

– Не ворчи, – буркнул Юдицкий.

– А если обратиться к Келдышу? – спросил я. – Вразумить академика?

– Да вразумляли уже… – отмахнулся, пригорюнясь, Всеволод Сергеевич. – Все без толку! Сам Лебедев, больной уже, выступил против этого откровенного вредительства, да только вконец подорвал здоровье. Так и помер в прошлом году…

– Ладно, ладно! – прекратил прения Давлет Исламович. – Хватит траура! И вообще, нам пора, еще в институт надо заскочить.

– Ох черт, я и забыл! – растревожился директор ИТМиВТ. – До свидания, Миша! Будем ждать и надеяться, как завещал граф Монте-Кристо!

Бурцев крепко пожал мне руку, а Юдицкий сдавил ее, бедную, еще сильнее.

– Передавайте большой привет Петру Семены-чу, – сказал он с оттенком напыщенности, – и держите меня в курсе ваших достижений!

– Обязательно! – заверил я обоих.

Глава 3

Суббота, 11 января 1975 года, раннее утро Первомайск, улица Дзержинского

День начался с призывной выпевки горна – радиоточка разнесла по комнате воинский сигнал «зари». Семь сорок.

– Здравствуйте, ребята! – жизнерадостно сказало радио звонким девчоночьим голосом и сразу – высоким мальчишечьим: – Слушайте «Пионерскую зорьку»!

– Не буду! – буркнул я капризно и убавил звук. Спать хотелось ужасно. «А вот не надо было до ночи засиживаться!» – выговорил себе в назидание, отворяя форточку.

На свежем воздухе испуганно заколыхалась штора, позвякивая кольцами с «крокодильчиками», а с улицы долетело занудное ширканье лопаты – дворник дядя Федя вышел на расчистку.

От вчерашней хмурости в небесах и следа не осталось. Просыпав свежий, пушистый снег, природа словно исчерпала лимиты на осадки и сразу подобрела, являя милость человекам – над миром засияла густая, роскошная лазурь, без единой помарки в виде белесого облачка.