Я огляделся: никого. Только несколько человек за столиками на соседней террасе да покупатели, выходящие из супермаркета. Кто-то меня преследовал. Кто-то очень не хотел, чтобы я расследовал смерть Нолы Келлерган.

На следующий день после этого нового происшествия, в пятницу 20 июня, я снова отправился к Гарри в тюрьму. Но сначала заехал в библиотеку, куда только что доставили мою посылку.

– Что там такое? – полюбопытствовал Пинкас в надежде, что я открою ее при нем.

– Нужный мне инструмент.

– Инструмент для чего?

– Для работы. Спасибо, что получил, Эрни.

– Погоди, хочешь кофе? Я как раз сварил. Хочешь ножницы, вскрыть посылку?

– Спасибо, Эрни. Кофе с удовольствием выпью, но в следующий раз. Мне пора.

Добравшись до Конкорда, я решил завернуть в Главное управление полиции штата – повидать сержанта Гэхаловуда и поделиться с ним теми гипотезами, которые возникли у меня после нашей короткой встречи.

Главное полицейское управление штата Нью-Гэмпшир, большое красное кирпичное здание, где находились офисы уголовного отдела, располагалось на Хейзен-драйв, 33, в центре Конкорда. Был почти час дня; мне сообщили, что Гэхаловуд ушел на обед, и попросили подождать в коридоре, у стола, где стоял кофейный автомат и лежали журналы. Явился он через час, все с тем же сердитым выражением на лице.

– Это вы? – рассвирепел он при виде меня. – Меня зовут, мне говорят: “Перри, пошевеливайся, там какой-то тип тебя уже час ждет”, я бросаю обед, бегу посмотреть, что случилось, может, это важно, а тут на тебе – писатель!

– Не сердитесь… Я тут подумал, что мы исходили из неверных данных и что, может быть…

– Я вас ненавижу, писатель, зарубите себе на носу. Моя жена прочитала вашу книжку и считает вас красавцем и умником. Ваша физиономия на задней стороне обложки несколько месяцев красовалась на ее ночном столике. Вы жили в нашей спальне! Вы с нами спали! С нами ужинали! Вы в отпуск ездили вместе с нами! Ванну принимали с моей женой! Все ее подружки из-за вас хихикали! Вы мне всю жизнь отравили!

– Вы женаты, сержант? С ума сойти, вы такой противный, я бы поклялся, что вы холостяк.

Он яростно втянул голову в свой двойной подбородок и рявкнул:

– Ради всего святого, что вам надо?

– Понять.

– Ничего себе заявки!

– Я знаю.

– Может, все-таки пусть полиция разберется?

– Мне нужна информация, сержант. Люблю все знать, болезнь у меня такая. Тревожное расстройство, мне надо все держать под контролем.

– Ну так и держите под контролем самого себя!

– Мы можем пройти в ваш кабинет?

– Нет.

– Скажите точно: Нола действительно умерла в пятнадцать лет?

– Да. Анализ костей подтвердил.

– Значит, похищение и убийство произошло одновременно?

– Да.

– Но эта сумка… Почему ее закопали с сумкой?

– Понятия не имею.

– А если у нее была сумка, мы можем считать, что она сбежала из дому?

– Если вы к побегу готовитесь, вы же, наверно, одежду в сумку положите?

– Верно.

– А там была только эта книжка.

– Один – ноль в вашу пользу, – сказал я. – Потрясен вашей проницательностью. Но эта сумка…

Он не дал мне договорить:

– Черт меня дернул сказать вам тогда про эту сумку. Сам не знаю, что на меня нашло…

– Я тем более.

– Жалость, наверно. Да, точно: мне вас стало жалко – вид потерянный, ботинки все в грязи.

– Спасибо. А можно еще вопрос: что вы можете сказать о вскрытии? Кстати, про скелет говорят “вскрытие”?

– А я откуда знаю?

– Или более подходящим термином будет “судебно-медицинская экспертиза”?

– Плевать я хотел на термины. Я вам одно могу сказать: ей раскроили череп! Раскроили! Бац! Бац!

Он замахал руками, изображая удары битой, и я спросил:

– Значит, ее убили битой?

– Да понятия не имею, зануда несчастный!

– Женщина? Мужчина?

– Чего?