– Мы должны. – Внутри меня все клокотало. Вместо полноценных слов из горла вылетали какие-то бессвязные обрывки, однако взять себя в руки я уже была не в состоянии.

– Скажи мне, что надо сделать, и я все сделаю! В лепешку расшибусь, но сделаю. – Одной рукой Тайлер сжал руль, вторую положил мне на колено.

Я опустила глаза на касающиеся джинсов пальцы и какое-то время смотрела на них, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу ком. Поднять глаз я уже не смогла.

– Не усложняй все еще больше.

– Ты очень мне нужна, – прошептал Тайлер. Переместив руку с колена, он обхватил мою руку и крепко прижал ее сверху. Пришлось поднять на него глаза, наши взгляды встретились. Тайлер едва сдерживал слезы. Я еще никогда не видела его в таком… полном раздрае. – Неужели ты не понимаешь? И ты нужна мне не для того, чтобы убежать от реальности. Это я, Иден. Настоящий. В кои-то веки. Ты перевернула все с ног на голову, но мне плевать, потому что это я. Во мне все перепутано. И очень здорово, что в твоем присутствии я могу себе позволить этого не скрывать, так как доверяю тебе, как никому. У тебя единственной возникло желание во мне разобраться. И я хочу быть только твоим.

– У меня и теперь есть это желание, – с неимоверным усилием произнесла я; слезы лились уже в два ручья, и я почти ничего не видела. – Но теперь я буду разбираться в тебе как твоя сводная сестра.

– Иден, – умолял Тайлер, еще крепче сжав мне руку, словно боялся ее отпустить, – а как же прошлые выходные? Мы… Неужели они ничего для тебя не значат? Неужели все это гребаное лето ничего для тебя не значит?!

– Значит, – кивнула я, невольно любуясь нашими руками – они так хорошо смотрелись вместе. Сердце екнуло.

– Так нечестно! – завопил Тайлер и в сердцах шлепнул второй рукой по рулю. Потом сжал его до такой степени, что побелели костяшки пальцев. – Я рассказал тебе о себе все. Всю правду. Я порвал с Тиффани, и сейчас она наверняка строит планы, как еще больше испортить мне жизнь, но мне было все равно, потому что я знал, ради чего все это делаю. И делал все это я лишь с одной мыслью – мыслью о тебе. Знаешь, о чем я думал, когда сейчас уходил оттуда? «Я наконец-то смогу быть с Иден». – Тайлер замолчал и, вздохнув, потер глаза. Грудь ходила ходуном. Он отпустил мою руку и, как и вторую, положил ее на руль, глазами наблюдая за бегущими по лобовому стеклу каплями дождя. – А сейчас ты приходишь и говоришь, что тебе ничего не нужно.

– Неужели ты и в самом деле считаешь, что я этого хочу? Ничего подобного! Просто я уверена, что так будет лучше для нас обоих. – Я попыталась вынудить его посмотреть на меня, однако не получилось. Он упорно наблюдал за парковочной аллеей и проливным дождем. – Меньше всего на свете я хочу тебе навредить. Что ты будешь делать, если родители, узнав, нас возненавидят? Нам не справиться. Тебе и без того нужно привести свою жизнь в порядок, и ты обязательно должен поехать в Нью-Йорк. Дополнительные проблемы тебе совершенно ни к чему.

– Какого дьявола я забыл в Нью-Йорке? – раздраженно повысил голос Тайлер, метнув на меня свирепый взгляд. – Почему ты мне не говоришь?

– Потому что твоя мама сама хочет все тебе рассказать, – ответила я. Вместо голоса у меня было какое-то рыдающее недоразумение. Всхлипывая, я попыталась восстановить дыхание и взять себя в руки. – Что бы мы ни испытывали друг к другу, отныне мы не должны поддаваться чувствам. Нужно остановиться, пока все не зашло слишком далеко.

Закрыв глаза, Тайлер покачал головой. Дождь по-прежнему барабанил в окна – громко и неугомонно.

– Если ты действительно так хочешь, – тихо забормотал он в конечном итоге, не меньше меня ненавидя все то, через что нам приходится пройти. – Если ты и вправду очень-очень хочешь, чтобы мы не шли у чувств на поводу… Тогда я вынужден подчиниться.