Днем и ночью хорошая погода [сборник] - Саган Франсуаза (2012)

Пастор: Я уверен. Его имя Комбург. Мне думается, его и ваши родители должны были знать друг друга.

Анаэ: Комбурги из Пруссии… Да, это правда, Комбурги очень богаты! Нет, но этому-то что нужно? Клянусь святым Варнавой, рог ему в бок, мы это узнаем! Ганс Альберт, чем заранее строить постную мину относительно этого загульного кота, лучше помогите мне снять сапоги!

Она выходит с Гансом Альбертом, а пастор тем временем идет к двери и впускает Фридриха, при галстуке, перчатках, нарядного, с косым пробором и благочестивым видом. Фридрих ошалело смотрит на развешанные по стенам головы зверей…

Фридрих: Бог мой! Интересно, здесь все еще говорят на человеческом языке? Или трубят по-оленьи?

Пастор: Что? (Оглядывается по сторонам.) Ах да, правда! А я больше и не замечаю этих бедных зверушек.

Фридрих (с удрученным видом): Боже правый! Жить в окружении всей этой шерсти и стеклянных глаз! Тут и улан начал бы страдать удушьем и кошмарами, а что говорить о бедной юной девушке!..

Пастор (покашливая): Хм… Знаете ли, это скорее юная дама…

Фридрих: Но она же девица?

Пастор: Да! Да-да-да! Но, видите ли, уже довольно давно… Фройляйн фон Вайбург так же далеко за тридцать, как вам за двадцать… Вот!

Фридрих: Что ж, хорошо! Очень неплохо иметь что-то общее в возрасте, пусть даже речь идет о разных десятилетиях. А что, фройляйн фон Вайбург нет дома?

Пастор: Нет-нет, она дома! Однако, узнав о вашем приходе и заранее придя в восхищение от вашей особы, она пожелала пере… переменить прическу! Ну, вы же знаете, женщины, они такие…

Фридрих: В восхищение от моей особы?

Пастор: От вашего поведения. Я рассказал ей о вашем поступке по отношению к святому Варнаве, к моему витражу, и это весьма тронуло ее, она ведь очень благочестива… Она потому и решила принять вас.

Фридрих: Клянусь, святой отец, святой Варнава узнает, что такое настоящая благодарность… Бедное создание! Жить в этой комнате среди трофеев, добытых предками, и молиться святому Варнаве! Бедняжка! Я счастлив узнать, что она так набожна.

Пастор: Ну-у-у… Конечно, она очень набожна, по-своему, так сказать!

Фридрих (расчувствовавшись): Она вышивает? Играет на фортепьяно? Я обожаю Шопена и Шумана. И Черни тоже.

Пастор: Нет… Э-э-э… Она больше увлекается охотой… И особенно любит… Как это? Трубить в рог, вот…

Фридрих: Бедняжка! Она бежит от жизни, чтобы в лесах обрести свои девичьи мечты…

Пастор: Хм… Вы… Хм… Мне кажется, господин Комбург, ваше представление о ней несколько романтично…

Фридрих: Да, я в самом деле плохо представляю ее себе. Она видится мне высокой, хрупкой, почти прозрачной, с томным взглядом, в поблекших, чуть старомодных одеждах, сдержанна, набожна, много читает, возможно… Я видел ее лишь мельком в церкви, лицо ее было скрыто вуалью… Готов признать, что все это весьма смутно и неопределенно.

Пастор: Хм! Очень неопределенно! Боюсь, вы чуточку ошибаетесь, сын мой. На самом деле…

Фридрих (перебивая его): Только не говорите, что эта одинокая, целомудренная сирота, любящая Господа и святого Варнаву, не видящая никого, кроме ланей, эта невинная душа, ставшая предметом вожделения алчных, гнусных проходимцев, не говорите, святой отец, что ее образ не благороден и не печален!

Пастор: Ну-у-у-у… Знаете ли, она скорее весела, чем печальна…

Фридрих (решительно): И в этом я вижу лишь еще одно ее достоинство!

Пастор: Но послушайте, господин Комбург, вы такой молодой, богатый, красивый, жизнелюбивый, зачем вам надо покорять женщину вдвое старше вас, которую вы почти не видели и которая не даст вам ничего, чего не было бы у вас самого, я имею в виду в материальном отношении?