Но запрещать не стал. Алексей выбрался с подоконника на кирпичный выступ. Фу, похоже – переоценил свои силы. Выступ узкий, едва ногу поставить можно, руками ухватиться не за что, стены гладкие. До окна в цех метра три всего. Казалось бы – ерунда. Что такое три метра? Шесть шагов всего! Да по узкому карнизу.

Осторожно передвигался, полступни вперед, потом подтягивал другую ногу. Пот пробил, губы пересохли. Показалось – время тянется так долго! Потом сказали – за восемь минут добрался. Вот и оконная ниша. Ухватился левой рукой за угол, осторожно заглянул одним глазом в цех. Стекла мутные от пыли, давно не мытые. Пальцами левой руки немного потер, протерев узкую щель. Женщины-работницы в дальнем углу сбились, перед ними тщедушный мужичонка в мятом пиджаке, картузе, сапогах. Видимо, движение за окном заметила одна из женщин, стала смотреть пристально. Алексей мысленно ругаться стал. Что же ты внимание к окну привлекаешь?

Продвинулся еще на верных полметра, в оконной нише уже можно встать по-человечески. В те годы строили добротно, на века. Толщина стены сантиметров восемьдесят-девяносто, посредине рама. Так что верных сорок сантиметров есть.

Преступник заметил взгляд женщины за его спину, сначала голову повернул, потом сам пошел. В руке револьвер. Алексей тоже оружие из-за ремня выхватил, и как только мужчина отошел от женщин, а они с линии огня, ждать не стал. Стволом револьвера выбил стекло и тут же выстрелил. Из-за пыльного стекла можно было и промахнуться.

Пуля угодила в плечо, мужчина оружие выронил. Все же стрелять с левой руки Алексею раньше не приходилось, он правша. А мужик нагнулся и по полу левой рукой шарит, пытаясь нащупать револьвер. А глаз от Алексея не отводит.

В разбитую форточку Алексей закричал:

– Встань и подними руки, чтобы я их видел!

А преступник как не слышит. Нащупал револьвер, стал подниматься.

– Не дури, брось оружие! Пока глупостей не наделал, срок заработаешь маленький!

А что ему сейчас предъявить? Только незаконное ношение оружие, он его даже не применял. Неожиданно из группы работниц в углу выбежала женщина лет тридцати.

– Делай, как тебе говорят!

Дернулся мужчина, посмотрел на женщину, потом на Алексея, поднял револьвер к виску и нажал спуск. Сразу за выстрелом визг женских глоток. В окно высунулся Киселев.

– Что за шум?

– Застрелился преступник. Можно ломать двери. Хотя нет, может – женщины откроют.

Алексей, держась за раму окна, крикнул:

– Откройте оба входа!

К дверям бросились работницы, открыли засовы. В цех сразу вбежали оперативники. Киселев первым делом к окну.

– Сейчас открою.

Подняли щеколды, распахнули осторожно одну створку. Алексей сделал шаг по подоконнику и спрыгнул в раскройную на пол. Сразу напряжение схлынуло. Как все же здорово стоять на бетонном полу, не опасаясь рухнуть. Преступник обезврежен, но убил его не Алексей. Почему-то сейчас стыдно стало. Грохнуть негодяя на глазах двух десятков женщин все же не по-людски. Была такая необходимость, и он бы исполнил долг до конца.

Женщина, которая бросилась на мужчину, сделала несколько шагов, встала перед убитым на колени и вдруг завыла. Да так, что у присутствующих волосы дыбом встали.

Киселев подобрал с пола револьвер самоубийцы, сунул в карман, спросил у начальника цеха:

– Чего она так убивается?

– Так ведь он муж ее, двое детей у них!

Ну ничего себе поворот!

– Из-за чего!

– Кто теперь узнает? Вроде как ревновать ее к нашему заведующему гаражом стал.

– Тьфу ты! Дурак какой!