Из тетрадей барона я почерпнул многое, но кое-каких деталей мне все-таки не хватало. Для полноты картины неплохо было бы посетить лабораторию и порыться в ее архивах, прежде чем ехать на фабрику. Сперва я так и хотел поступить, но потом передумал. Гитлер наверняка отдал приказ следить за мной. Так что, если я хочу сохранить свободу передвижения и использовать ее для скорейшего возвращения домой, надо в кратчайшие сроки наведаться в горы к Кригеру, а потом уже заниматься другими делами.

В прихожей я неожиданно столкнулся с баронессой. Она недавно откуда-то вернулась и стояла с покрытой бисером растаявших снежинок темной фетровой шляпкой в руках. Густые волны рыжих волос рассыпались по песцовому воротнику приталенной шубки, на щеках играл румянец, изумрудные глаза радостно сверкали.

– Ты куда-то собрался, милый?

Постукивая каблучками черных ботинок, Сванхильда подошла к вешалке, взмахнула рукой, изящным движением закидывая шляпку на изогнутый рог.

– Да. Ты говорила, Кригер хочет встретиться со мной, вот я и решил навестить его фабрику. – Я помог ей снять шубку, повесил на крюк под шляпкой и направился к оставленным в углу сапогам. – Дорогая, ты не могла бы вызвать машину?

– Конечно, милый, сейчас.

Шурша длинной жаккардовой юбкой шоколадного оттенка, Сванхильда прошла в соседнюю комнату. Вскоре оттуда донеслись тихие щелчки номеронабирателя, чуть позже послышались обрывки слов.

Я застегивал пуговицы шинели, когда баронесса появилась в парадной.

– Машина скоро будет. Я так понимаю, тебя сегодня не ждать?

– Угу, – буркнул я, снял фуражку с вешалки и надел на голову.

– Опять ночевать одной, – притворно вздохнула Сванхильда.

– Постараюсь завтра вернуться.

– Не надо! – воскликнула баронесса.

Я посмотрел на «жену» с нескрываемым удивлением. Она шагнула ко мне, стряхнула с погона невидимые пылинки, обняла за шею и жарко зашептала на ухо:

– Фюреру нужен результат, тебе – слава. Не торопись, милый, иначе все испортишь. Лучше десять раз все проверь, убедись, что все работает, как надо, и только потом возвращайся с победой.

Она поцеловала меня в щеку, стерла следы губной помады и пошевелила пальчиками в прощальном жесте. Я кивнул и, не желая больше присутствовать при этом спектакле, вышел за дверь.

Сегодня погода радовала отсутствием ветра. Снежинки медленно кружились в воздухе, падали на донышко фуражки, белыми пушинками оседали на погонах и рукавах шинели. Солнце спряталось за низкими тучами. Серая хмарь берлинского дня гудела от рева моторов, пронзительного свиста паровозов и топота марширующих по площади пехотинцев. Солдаты под командой долговязого офицера организованной колонной двигались к вокзалу, готовясь в ближайшее время отправиться на восток, где мой прадед задаст им пороху вместе с миллионами таких же, как он, советских солдат.

Слева послышался нарастающий рокот. Я повернул голову и увидел быстро приближающийся к особняку «опель». Машина притормозила, пропуская идущий наперерез грузовик с брезентовым тентом над кузовом, фыркнула двигателем, набирая обороты, и через несколько секунд остановилась возле крыльца.

Из «опеля» выскочил коротконогий шофер в солдатской шинели, открыл пассажирскую дверь и замер, ожидая с молчаливым почтением, когда офицер соизволит сесть в салон. Это был тот же парень, что вез меня домой из лаборатории в первый день моего пребывания в шкуре Валленштайна. Я не заставил его долго ждать, быстро сбежал по ступенькам и удобно устроился на кожаном диване заднего сиденья.

Глава 5