Жизнь на двоих - Анна Шнайдер (2021)

– Тогда давай она вернется! – воскликнула дочь, и он покачал головой:

– Люди – не вещи, Агата.

– Но Софи хочет вернуться! И мы хотим! И ты, папа, я знаю, тоже хочешь! Ты любишь ее! – Девочка вскочила с кровати и обняла Арена. Алекс тут же повторил за ней, и императору пришлось садиться на корточки, чтобы видеть лица своих детей. – Я знаю, любишь!

– Конечно, люблю, – ответил он, погладив наследников по головам. – И хочу, чтобы она вернулась. Но в жизни, мои прекрасные, не всегда получается делать то, что хочешь. И сейчас как раз такой случай.

– Но почему? – прошептала Агата с отчаянием. – Если все любим и хотим. ПОЧЕМУ?!

Что он мог сказать, чтобы дочь поняла и перестала капризничать? Конечно, Агата очень умная девочка, но то, что происходило сейчас, было для нее все же слишком взрослым.

– Потому что любовь – это прежде всего свобода, – ответил он, сжав ладошки своих малышей. – Она несовместима с клетками, даже если они золотые. Люди счастливы, только если свободны. Здесь, во дворце, Софи никогда не будет свободна, а значит, не будет и счастлива. Я желаю ей счастья.

– Мы тоже желаем, – вздохнула Агата. – Но…

– Ты поймешь. Чуть позже, моя радость. Когда немного подрастешь. И ты, Алекс, тоже.

Дети молчали, расстроенно глядя на него.

– Значит… Софи не вернется? – Агата всхлипнула и потерла глаза свободной рукой.

– Не вернется. Но она будет свободна и счастлива.

– Папа…

Дети все-таки расплакались, и он обнял обоих, утешая.

– Ну перестаньте. Не рвите мне сердце. Да, мы будем скучать, но мы справимся. – Произнеся фразу Софии, Арен на секунду замер, не в силах сделать вдох. – Все будет хорошо, – закончил он глухо, ощущая себя бессовестным мерзавцем.

Остаток вечера прошел сносно – дети, хоть и оставались грустными, вели себя нормально, начали разговаривать и перестали капризничать. Уныло пособирали мозаику, потом послушали сказку и, печально вздыхая, отправились спать.

Виктория все это время тоже молчала, и Арен иногда ловил на себе ее задумчивые взгляды. В них не было ревности или злости, только жалобная обида, и император с усталым равнодушием подумал – наверное, жена подслушала его разговор с детьми. Какие выводы она сделала из его ответа: «Конечно, люблю», – догадаться нетрудно. И упрекнуть не в чем, потому что выводы-то правильные. Но говорить на эту тему с Викторией Арен не собирался. Только настроение ей портить, да и себе заодно.

Но жена заговорила сама, когда они вышли из камина в ее покоях.

– Детям плохо без Софии, – сказала Виктория нерешительно. – Ты же видишь, они мучаются. И она была не рада отъезду. Может, все-таки…

Защитник, еще не хватает сейчас обсуждать то же самое с женой!

– Нет, Вик, – отрезал Арен, поставив ее на пол рядом с собой. – Не волнуйся, все будет в порядке. Я поговорил с детьми, они постараются больше не трепать тебе нервы.

– Дело не в моих нервах, – пробормотала жена, опуская глаза. – Я просто не понимаю, зачем…

– Не думай об этом. Агата и Александр скоро успокоятся, тогда найдем им новую аньян. Не переживай. – Арен взял ее руку и поцеловал чуть дрожащие пальцы. – В воскресенье опять перенесемся на море, это их немного отвлечет.

– Я… – шепнула Виктория, но он перебил ее:

– Сегодня я к себе, Вик. Не думай о плохом. – Он отпустил ладонь жены. – Все образуется. Доброй ночи.

Арену показалось, Виктория вновь хотела заговорить, но он отвернулся и шагнул в пламя, оставшись наконец в желанном одиночестве.

Глава двадцать вторая