Жизнь мальчишки - Роберт Маккаммон (1991)

Улыбка не слишком красила мисс Грейс. Ее губы были тонкими, нос – широким и плоским, а брови, подведенные черным карандашом, нависали над глубоко посаженными глазами. Она протянула мне пачку «Лорны Дун»:

– Печенья хочешь?

Я не был голоден, но родители учили меня никогда не отвергать дары. Я взял одно печенье.

– Бери два, – предложила мисс Грейс, и я взял второе печенье.

Она сама тоже съела печенье, потом затянулась сигаретой и выпустила дым через ноздри.

– Твой отец – наш молочник, – сказала она после короткого молчания. – Думаю, ты найдешь нас в вашем путевом листе. Шесть кварт молока, две пахты, два шоколада и три пинты сливок.

Я сверился с перечнем заказов. Там оказалось ее имя – Грейс Стаффорд – и заказ, в точности такой, как она назвала. Я сказал, что сейчас все для нее достану, и стал собирать заказ.

– Сколько тебе лет? – спросила мисс Грейс, когда я принялся за дело. – Двенадцать?

– Пока нет, мэм. Двенадцать исполнится только в июле.

– У меня тоже есть сын. – Мисс Грейс стряхнула пепел со своей сигареты и принялась жевать очередное печенье. – В декабре стукнуло двадцать. Он живет в Сан-Антонио. Знаешь, где это?

– Да, мэм. Это в Техасе. Там, где Аламо.

– Верно. Ему исполнилось двадцать, а значит, мне должно быть тридцать восемь. Настоящее ископаемое, верно?

Это явно вопрос с подвохом, подумал я.

– Нет, мэм, – наконец решился я ответить.

– Так ты – маленький дипломат? – Она опять улыбнулась мне, но на этот раз улыбка светилась в ее глазах. – Бери еще печенье.

Оставив мне всю пачку, она направилась к двери и закричала, обращаясь к кому-то внутри дома:

– Лэйни! Лэйни, оторви от дивана свою задницу и иди сюда!

Но первым появился мой отец. В безжалостном утреннем свете он выглядел постаревшим, под глазами у него темнели круги.

– Я позвонил в участок шерифу, – сказал он мне, усаживаясь на мокрое водительское сиденье и втискивая ноги в ботинки. – Кто-нибудь подъедет, чтобы встретиться с нами на том месте, где упала машина.

– Кто, черт возьми, это был? – спросила мисс Грейс.

– Понятия не имею. Его лицо было… – Он быстро взглянул на меня, потом опять повернулся в сторону женщины. – В общем, он был сильно избит.

– Скорее всего, надрался до потери сознания.

– Я так не думаю. – Отец ничего не сказал по телефону о том, что мужчина был раздет, удушен фортепианной струной и прикован наручниками к рулю. Эти подробности предназначались только для шерифа, но никак не для ушей мисс Грейс или кого-нибудь вроде нее. – Вы когда-нибудь видели здесь парня с татуировкой на левом плече? Она изображает череп, из которого растут крылья.

– Я видела огромное количество татуировок, – заметила мисс Грейс, – но не могу припомнить ничего подобного. А что, тот парень был без рубашки? Как вы узнали о его татуировке?

– Да, на нем не было рубашки. Череп с крыльями был вытатуирован прямо вот здесь. – Отец дотронулся до своего левого плеча, снова вздрогнул и потер руки. – Они никогда не смогут поднять эту машину. Никогда. Глубина озера Саксон – три сотни футов.

Раздался звон колокольчика. Я посмотрел в сторону двери, держа в руках ящик с бутылками молока.

Из дома вышла девушка с опухшими от сна глазами. Она была одета в длинный клетчатый купальный халат, ноги ее были голыми, волосы цвета кукурузы рассыпались по плечам. Приблизившись к молоковозу, она сощурилась от яркого света и произнесла:

– Как мне все остое…нело…

По всей вероятности, я тогда чуть не свалился на землю от неожиданности, потому что никогда прежде в своей жизни не слышал, чтобы из уст женщины вырывалось такое грязное ругательство. О, я уже прекрасно понимал, что значило это слово, но меня повергло в шок, что его без тени смущения произносили уста хорошенькой девушки.