Комнатенка, в которую попали, невзрачная. Через овальное оконце с зеленоватым стеклом робко, словно опасаясь потревожить полумрак, пробивается свет. Грубо отесанные доски на стенах и потолке, особенно в щелях, успели зарасти синевато-зеленоватым мхом. Земляной пол засыпан золотистыми опилками. Ну, прямо как на арене цирка в моем вещем сне. От этого сразу стало как-то не по себе.

Правда, на стенах вместо ярких прожекторов как бы нехотя мигают масляные светильники. Посреди этой берлоги стоит большой дубовый стол, на котором кроме подсвечника с тремя не горящими сейчас свечами в живописном беспорядке валяются бумаги и гусиные перья.

За ним на высоком стуле, немного сутулясь, сидит щуплый с нездоровым цветом лица офицер. Поверх потертого мундира накинута меховая безрукавка. Однако и в ней он безнадежно мерзнет.

Точно таким же холодом окатил душу его мерзкий змеиный взгляд. Да и голос показался мне похожим на шипение.

— Хорош…ш… вот ты какоф-ф, посланник Кочубея и гроза шведских шпионоф-ф… Проходи, садись… Табуреточку видиш-шь? Не робей… герой…

Двери за мной "драгуны" плотно затворили, да так возле них и замерли, словно восковые статуи в музее.

Подойдя к "удаву" сел на предложенный табурет.

— Зовут меня – Ш…Шеин… Подполковник Дмитрий Александрович Шеин… Мы доверенные по секретной части светлейшего князя Александра Даниловича Меньшикова. А как, позвольте узнать, мне следует величать вас?

Кроме шипения и гипнотизирующих глаз удава, как мне почудилось, мелькнул и раздвоенный язык. Стряхнув наваждение, я взял себя в руки. Что-то не припомню среди исторических личностей этого гада. Какой-то боярин Шеин вроде был. Но, конечно же, не этот подполковник. Да и мало ли на Руси однофамильцев? А посему, думаю, можно с ним особо не церемониться. Если, конечно, вынудит…

— Андрий Найда, ваша милость. Посыльной генерального судьи Васыля Кочубея. С лыстом от Его Светлости…

— Ну-ка, давай его сюда… "лыста твого" поглядим… Нет-нет, голубчик, вставать не нужно.

Шеин щелкнул пальцами, и одна из восковых фигур у входа мигом ожила. Удивительно тихо для такого грузного тела подошла ко мне, протянула руку.

В нее я вложил, достав из-за пояса, письмо Кочубея.

Дмитрий Александрович бесцеремонно взломал печать, быстро пробежал глазами.

— Так, так… Неймется… А ты, Андрий… Найда… знаешь, что в нем? Грамотный?

— Да как же это, ваша милость? Разве ж можно? Хотя и грамоту знаю…

От его чуть заметной ухмылки мне вновь стало не по себе.

— Но-но, казачок! Не переигрывай! Дурачком здесь нечего прикидываться! У меня этот счет нюх тонкий. Со мной этот номер не пройдет!

"Вот это да! — подумал я. — Насквозь видит… или что-то знает. Нет же! Интуиция! Вот и попробуй с таким без телепатии. Живым сожрет! Гадина! Нашим префектам до него как до сверхновой…"

— Простых казачков с такими вот письмами не шлют! — продолжал Шеин, как бы поясняя свою мысль. — Тут должно быть доверенное лицо. Спрашиваю второй и последний раз – что в письме, знаешь?

Теперь в его голосе звучала откровенная угроза.

— Ничего не знаю! Посыльный я! Хоть убейте!

— Ну, за этим дело не станет… — кровожадно ухмыльнувшись, начал, было, Шеин.

Ну а мне целиком провалившуюся версию пришлось подкреплять мощным телепатическим ударом. "Удав" даже за голову схватился. Ну что? Получил! Мало? Давай еще…

— Ладно… ладно… пусть так… — не понимая, почему мне верит, бормотал он. — Тогда скажи мне, "мил человек", другое: как ты выловил этого шпиона. Кстати, имя его знаешь?

— Феско Флюс…

— Так вот, твой Флюс твердит, что он вовсе не шпион, а мирный торговец, на которого ты со своими головорезами напал и ограбил. Притом прямо в трактире. Убил двух слуг. Это верно? Просто посыльный…