Альтернативная реальность - Александр Архиповец

— …откупился червонцами. Передал через сотника. Уехала я из Полтавы. Выкупила тут землю, хату… Люди говорят, что я за деньги их со свету сжила… И ты туда же. Веришь? Веришь? Чего молчишь?

Казалось, она готова вцепиться мне в горло.

— Конечно же, не верю, Улита, — успокоил ее. — Больше того, знаю…

— Оставайся, Андрию, денег хватит обоим.

Взяла меня за руку и вновь, как умела делать только она, пытливо заглянула в глаза.

Не представляю, что там увидела, но только отшатнулась, словно от оборотня.

— Прочь! Уходи! Нет, постой! Станет Овсий посылать к отаману… откажись… беда ждет… Ох Андрию!..

Она неожиданно бросилась мне на шею. Сквозь тонкую рубаху я ощутил ее трепещущее, пахнущее мускатным орехом тело. Подхватил на руки, пошатываясь от нахлынувшей страсти, понес обратно на полюбившуюся кровать…

* * *

— Слушай дурныку. Отнеси-ка ты борону Зозуле, — раздраженно наморщив нос и теребя, прокуренный ус, велел Овсий. — Давненько вернуть божился. Баба только вчера отмыла. Самое время.

Взвалив сие орудие труда предков на плечи, вначале бодро зашагал в село. Три пуда не вес, но вот нести неудобно. Давит на плечи, нарушается равновесие. Шея саднит, щиплет от пота, попавшего в царапины. Отчаянно сражаясь с ней, брел по селу.

Не дойдя полсотни шагов ко двору атамана, с наслаждением бросил ее на землю. Пошевелил плечами, разминая уставшую спину. Отвлекли меня раздавшиеся со стороны крики.

Возле телеги, запряженной волами, происходили бурные события. Видать, Зозуля собирался свезти на "млын" несколько мешков пшеницы. С ним была дочь и "парубкы-наймиты".

Однако далеко им уехать не дали преградившие путь всадники. Двух из них я узнал сразу по надменным лицам, одежде, оружию. Это они "заставили" меня глотать пыль по дороге в Михайловку, сопровождали в церковь лихо крутившего ус пана Стоцкого. Теперь в их руках свистели плетки, гуляя по спинам безуспешно старавшихся увернуться "наймитов". Третий здоровенный рыжий детина, гогоча во всю глотку, пытался затянуть визжавшую Наталку на спину своего коня.

— Люди добрые! Что же это творится на Украине?! Средь белого дня! Дочку крадут! — срывающимся голосом вопил Зозуля. — Люди, помогите! Как татарская погань! Люди! Люди! Доню моя! Наталочко!

Но "люди" вмешиваться особо не спешили. Из "ридных хат не казалы носа".

По-звериному воя, из дома выскочила мать девушки – Мотря. Бросилась к дочери. Но один из всадников ловко пнув ногой, отбросил ее на землю.

Наконец пришла желанная подмога в виде жениха Петра. В его руках блеснула сабля. Но владел он ею, как оказалось, плохо. Первое же столкновение с профессионалом завершилось плачевно. Легко отбив неумелый выпад парня, казак, не желая убивать, плашмя ударил его саблей по голове. Брызнула кровь, и Петро как подкошенный упал.

Глядя на это я чувствовал, как закипает злость. Не могу сказать, что владею гипертрофированным чувством справедливости, но происходящее меня порядком разозлило.

Эти сволочи откровенно глумились над беззащитными людьми, к тому же, могли искалечить жизнь девушке.

Оглянувшись по сторонам и не найдя ничего лучшего, подхватил борону и, разогнавшись, с силой швырнул ее в гогочущих казаков.

Человеческий и конский вопли слились воедино, затем, перешли в хрип. Одного всадника я сбил на землю вместе с лошадью, другого вставшая на дыбы лошадь сбросила сама. Пока он, оглушенный, пытался подняться – я, не долго думая, ударил его ногой в голову.

Рыжий детина уже не гоготал. Лицо пунцовое, на шее вздулись жилы. Отпустив Наталку, выкатив глаза и хищно оскалив зубы, он широко размахнулся саблей. Уклонившись от удара и поймав руку на излете, я резко повернул и дернул. Раздался хруст, крик – грузное тело грохнулось наземь.