Паранормы - Василий Головачев (2021)

– У вас есть итальянское «Шардоне Фризанте»?

– Посмотрите карту вин…

– Посмотрела, там нет.

Официант развёл руками.

– К сожалению, есть только то, что содержится в карте.

– Что посоветуете из лёгких?

– Французское «Шато де Тогемо».

– А из наших, из крымских?

– Очень хорошее вино «Жемчужное мускатное», новая марка, рекомендую.

– Несите.

Официант принёс бутылку с красивой этикеткой, открыл, предложил Жанне оценить вкус.

Она попробовала, подержав глоток на языке.

– Годится. Глотните и вы.

– Я доверяю вам, – сказал Нестор.

Официант разлил вино по бокалам и ушёл.

Девушка подняла свой.

– За что пьём?

– Наверно, за встречу?

– За знакомство.

Выпили, смакуя южное российское вино с вкусным орехово-фруктовым букетом. Принялись за еду.

– Так вы расскажете, чем занимаетесь? – вернулся Нестор к своему интересу. – Или это секрет?

– Слышали о разработке Думой законопроекта о домашнем насилии?

– Я не особенно увлекаюсь политикой. Слышал краем уха.

– Это исключительно вредный для России закон, который заставит страдать всех. По сути он разрушает семью, общество и государство в целом. Если президент его подпишет, произойдёт настоящая катастрофа.

– Почему?

– Потому что он направлен не на защиту женщин от насилия в семье, а в первую очередь на возрождение института доноса с малого детского возраста. Если интересуетесь, я скину вам текст закона, почитаете, и у вас волосы дыбом встанут. Один только пункт о легализации «родителя № 1» и «родителя № 2» чего стоит.

– Но президент вроде бы ещё пару лет назад оговорился, что пока он руководит страной, «родителей № 1 и № 2» не будет.

– Именно что оговорился.

– А вы что хотите сделать?

– Я занимаюсь перевоспитанием главных лоббисток закона – депутата Госдумы Сусанны Пущиной и Алёны Поповой, собравшейся «костьми лечь на амбразуру» ради принятия закона.

– На амбразуру? – удивился Нестор.

– На самом деле эти проплаченные из-за рубежа феминистки сами на амбразуру не лягут, пошлют других.

– И как вы собираетесь их перевоспитывать?

Жанна покачала головой.

– Здесь об этом говорить не стоит. Существуют методы влияния и программирования психики… Я потом вам расскажу. Нам такие задачи решать легче, нежели другим людям. Вы сами знаете, что происходит с теми, в кого вы заселяетесь.

– Я ставлю блок…

Она положила прохладную ладошку ему на руку, заглянула в глаза.

– Потом, господин нотариус, не будьте ребёнком. По глоточку?

– С удовольствием.

– За успех безнадёжного дела!

Он неуверенно поёрзал.

– Почему безнадёжного?

– Так говорил мой папа, когда мы собирались в первый турпоход на лодках по озеру Селигер. Компания подобралась совершенно неспортивная и неопытная, мы даже грести не умели, потому и возник этот тост.

– И как прошёл поход?

– Великолепно! Первые сутки лил дождь, а потом погода наладилась и мы получили колоссальный заряд бодрости! После этого каждое лето в июле собирались примерно той же семейной компанией и ездили то на Селигер, то в Рязанскую Мещёру, лет десять.

– А потом?

– Потом умер отец, – погрустнела Жанна. – И мы перестали собираться.

– Сочувствую.

– Ничего, это дела давно минувших дней.

– С какого возраста отец стал брать вас с собой?

– Мне было пять лет, когда мы поплыли первый раз. А последний – когда я заканчивала школу, мне тогда исполнилось шестнадцать.

– Ну не так уж и давно это было.

Взгляд Жанны стал лукавым.

– Сколько мне лет, по-вашему?

– Двадцать два… – Брови Жанны изогнулись, и Нестор поспешно добавил, – от силы двадцать пять.

– Тридцать восемь.

Он не смог остановить невольный смешок.

– Да ладно… Никогда не поверю!