Грех прощения - Анна Богинская (2018)

— Да, — начала она. — Я хотела извиниться за свое поведение. Я не собиралась тебя обижать. И еще хотела сказать, что мне надо с тобой поговорить.

— Я сейчас в клинике — делаю перевязки, — его голос явно потеплел. — Могу набрать тебя чуть позже.

— Ты не понял. Я хотела встретиться.

— Когда?

— Сегодня.

— Я не знаю, во сколько освобожусь. Мне нужно заняться бухгалтерией, — пояснил он. — Давай встретимся завтра.

— Хорошо, — только и смогла ответить она.

— Я наберу тебя чуть позже, когда закончу, — скороговоркой выпалил он и отключился.

Анна достала из шкафчика сигареты и закурила. Матвей снова ведет себя странно, опутывая неопределенностью, как паутиной. Открыла ноутбук.

Она перечитывала текст, сидя на кухне за барной стойкой. Очередная глава закончена. Анна взглянула в окно. Солнце игриво раскидало лучи по крышам машин, заставив все предметы переливаться. Последние дни лета.

Вчера она писала роман до трех. Воскресное утро началось в десять. Душ. Кофе. И буквы снова вылетали из-под ее пальцев, превращаясь в смысл. Звонок телефона. Анна перевела взгляд на экран: «Андрейчук Матвей Анат.». Его имя на мобильном напомнило о том, что вчера он так и не позвонил. Телефон замолк. Словно человек набрал и сразу же сбросил. Она нажала кнопку «Вызов». Гудок. Сброс. Анна пожала плечами и вернулась к тексту.

Ей всегда с трудом давались рассказы и эссе. Она погружалась в подробности взгляда, мимики, ощущений. Изложить мысль на пяти страницах легко — заключить ее в десять предложений невозможно. Она романист. Длинные, пространные тексты — ее удел. Но у каждой крайности есть своя противоположность. В ее случае противоположностью стали короткие фразы, которые и сделали ее известным маркетологом. Ее фразы-слоганы становились успешными бизнес-проектами.

Анна посмотрела в окно: золото солнца испарилось. Часы показывали 20:15. Семь часов она сплетала из знаков сюжет. Процесс превращения букв в смысл всегда удивлял ее. Когда пальцы касались клавиатуры, время останавливалось, и часы превращались в секунды. Она вновь поразилась этому. Роман пошел. Анна знала это состояние — особый цикл внутри, который она проживала многократно.

Она никогда не была автором, который напишет строчку и удаляет. Не относилась к тем, кто часами сидит перед монитором, чтобы выжать из себя несколько абзацев. Ее творческий процесс протекал иначе. Она могла вынашивать текст долго и написать двадцать страниц за несколько часов. Могла быть на деловой встрече, заниматься спортом, общаться с подругами или на три дня прилипнуть к веселому сериалу, но на самом деле все это время она писала. Текст формировался мысленно, на заднем плане происходящего.

Возникало состояние присутствия текста. Вначале он появлялся внутри. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, текст книги преследовал ее. Затем наступал момент, когда она должна была перенести мысли на бумагу. Она писала, потому что не написать невозможно. В этом процессе она освобождалась от текста. Растворялась. Терялась. Исчезала. Мир и все происходившее в нем становились ей безразличны. После освобождения наступала короткая пауза. Присутствие текста, освобождение, короткая пауза — и вновь готов начаться новый цикл.

Анна взглянула на экран: за сутки она написала почти сорок страниц. Зазвонил телефон. Мелодия рингтона заставила вернуться в реальность. Анна перевела взгляд на мобильный: «Андрейчук Матвей Анат.».

— Привет, — ее голос звучал спокойно.

— Ты мне звонила? — поинтересовался он вместо приветствия.

— Нет, — честно ответила она.

— Мы же договорились встретиться, — как-то неуверенно пояснил свой вопрос Матвей.

Анна постепенно приходила в себя. Вчера они договорились встретиться. Сегодня днем он позвонил. Сбросил. Она перезвонила. Сбросил. Она не заметила. Она забыла о встрече.