Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

– Дерьмо, – говорит она Хьярке. – Ты никак не хочешь дать мне услышать все до конца?

Хьярка пожимает плечами.

– Пока не заплатишь.

Ты смотришь на Юкку, и робкая застывшая улыбка сползает с твоего лица.

– Возможно, она полностью оправится, – говорит Лерна. Голос его нейтрален – ты сразу ощущаешь в нем осторожность хождения по лаве. Осторожно-по-лавовой-корке. – Но на ноги она раньше чем через несколько дней вряд ли встанет.

Юкка вздыхает, упирает руку в бедро и откровенно думает, что бы такого сказать. Останавливается тоже на нейтральном.

– Прекрасно. Я назначу еще людей на смену носильщикам. Но поставь ее на ноги как можно скорее. В этой общине все либо сами себя несут, либо остаются позади. – Она отворачивается и идет прочь.

– Ну, да, – тихо говорит Тонки, как только Юкка отходит подальше. – Она немного зла на то, что ты разрушила жеоду.

Ты морщишься.

– Разрушила… – О, но ведь так. Разрушила, заперев всех этих камнеедов в кристаллах. Ты хотела спасти всех, но Кастрима была машиной, очень старой, очень тонкой машиной, которой ты не понимала. И теперь вы наверху, бредете сквозь пеплопад… – О, ржавь земная, разрушила ведь.

– Что, ты не поняла? – Хьярка испускает смешок. Невеселый. – Ты действительно думала, что все мы наверху, вся эта ржавая община идет на север сквозь пепел и холод ради прикола? – Она отходит прочь, качая головой. Не одна Юкка зла из-за этого.

– Я не… – начинаешь было ты, я не хотела, и осекаешься. Потому, что ты не намеревалась этого делать, чем бы оно ни кончилось.

Лерна, глянув тебе в лицо, коротко вздыхает.

– Общину уничтожил Реннанис, Иссун. Не ты. – Он помогает тебе снова лечь на живот, но не смотрит тебе в глаза. – Мы потеряли Кастриму в ту самую минуту, как наводнили верхнюю Кастриму кипячами, чтобы спасти себя. Вряд ли они ушли бы просто так или оставили на этой территории хоть что-то съедобное. Если бы мы остались в жеоде, мы так или иначе были бы обречены.

Это правда, и звучит совершенно рационально. Однако реакция Юкки показывает, что кое-что рациональному рассмотрению не поддается. Ты не можешь отнять у людей дом и чувство защищенности так внезапно и драматически и ожидать, что они увидят длинные цепочки ответственности прежде, чем разозлиться.

– Переживут. – Ты моргаешь и видишь, что Лерна смотрит на тебя, взгляд его чист и выражение лица искреннее. – Я смог – и они смогут. Просто нужно немного времени.

Ты не понимала, что он действительно пережил Тиримо.

Он не обращает внимания на твой пристальный взгляд, затем жестом подзывает четверых стоящих рядом людей. Ты уже лежишь, так что он подсовывает твою каменную руку тебе под бок, позаботившись, чтобы одеяло покрывало ее. Носильщики снова берутся за носилки, и тебе приходится приглушать свою орогению, которая – теперь, когда ты в сознании – стремится реагировать на каждый толчок как на землетрясение. Когда они пускаются в путь, перед тобой выныривает голова Тонки.

– Эй, все будет в порядке. Меня много кто терпеть не может.

Это совершенно не утешает. Расстраивает, что тебе не все равно и что остальные это видят. Ты всегда была такой твердой сердцем. Но внезапно ты понимаешь, почему ты вовсе не такая.

– Нэссун, – говоришь ты Тонки.

– Что?

– Нэссун. Я знаю, где она, Тонки. – Ты пытаешься поднять правую руку и схватить ее за руку, и в руке твоей пульсирует набегающая и отступающая боль. Ты слышишь звон. Это не больно, но ты про себя ругаешься, что позабыла. – Я должна пойти и найти ее.

Тонки бросает взгляд на твоих носильщиков, затем туда, куда ушла Юкка.

– Говори тише.

– Что? – Юкка прекрасно знает, что ты хочешь найти дочь. Это было практически первым, что ты ей сказала.

– Если хочешь, чтобы тебя бросили на обочине, продолжай говорить.

Ты затыкаешься, продолжая стараться унять орогению. О. Вот как, значит, Юкка взбешена.