Мертвая вода - Оливье Норек (2021)

Амината вышла из кухни с горячим блюдом и поставила его на стол. Разное меню каждый вечер, при этом даже не надо готовить — преимущество работы официанткой в ресторане «Форт» в соседней коммуне Обен. Ромен поймал ее руку и поцеловал. Его белая кожа на черной коже жены десять лет назад дала жизнь Лили, ребенку цвета карамели с глазами цвета лаванды. Впрочем, их браку удалось внести раздор между Роменом и его отцом, поскольку тот не жаловал смешения цветов, и даже появление Лили абсолютно ничего не изменило. С тех пор нога Пьера Валанта никогда не ступала в их дом, а сам он демонстративно шумно вздыхал, когда Ромен заводил речь о своем семействе. Таким образом, мужчины старались пересекаться как можно реже, и слова «отец» и «сын» практически исчезли из их речи. Пьер относился к сыну как к флику, а Ромен видел в отце только мэра Авалона. Все остальное упокоилось в области воспоминаний.

В прошлом остались совместные выезды на охоту. Приколотая к картонной коробке звезда шерифа. А фамильный дом возле озера слишком сильно скорбел по усопшей мадам Валант, от которой осталась лишь фотокарточка в рамке — совершенно одинаковая у каждого из мужчин.

— Ну и что потом? Она смягчилась? — спросила Амината.

— Я бы сказал, скорей, смирилась.

— И что, она осваивается в деревне?

— Как бы не так! — усмехнулся он. — Ей все еще кажется, что она в городе. Запирает на два оборота дом на озере, закрывает дверцы машины, если отходит хоть на пару метров, и ради мельчайшего расследования готова отправиться в крестовый поход. У меня впечатление, будто я работаю с миной замедленного действия. Я знаю, что она вот-вот взорвется, только мне неизвестно, когда именно. Но вот странно, это-то как раз меня не беспокоит.

Привлеченная распространившимся по гостиной дивным ароматом, Лили оставила свои приключения и устроилась за столом. Алиго — картофельное пюре, запеченное с расплавленным сыром «том» и приправленное чесноком, было подано с куском толстой и сочной колбасы. Снаружи по черепичной крыше скребли ветки, словно им тоже хотелось разделить трапезу с хозяевами дома.

— Мне кажется, у нее случаются провалы в памяти, — продолжал Ромен. — Забывчивость. У нее не все запечатлевается. Иногда я ощущаю, что она теряет над собой контроль. Мне даже кажется, что ее раздражительность сильнее ее самой.

— Значит, ты должен стать ее костылем. Подпоркой. Не позволяй больше никому прознать про ее слабости. Защищай ее. Ведь именно это делает помощник, верно?

— Да, именно это делает помощник. Что тут скажешь, я исполняю роль заплатки.

— Наверное, она ужасно страдает, — огорчилась Амината.

— Не думаю. Во всяком случае, она этого не показывает.

— Идиот, она страдает в душе.

Увидев, каким дурацким стало лицо ее папы, Лили громко расхохоталась, а потом, справившись со своей горкой пюре, как само собой разумеющееся, предложила:

— Пригласи ее в гости. Она ведь там одна-одинешенька.

— Я подумаю, — заверил несколько смущенный Ромен.

— Она красавица? — поинтересовалась малышка.

— Ты знаешь, какая она. Я тебе рассказывал.

— Ну и что? Когда я свалилась с велосипеда и ободрала щеку, ты все равно говорил, что я красавица.

— Ладно, согласен, — уступил папа. — Она такая красавица, как будто раз десять свалилась с велосипеда.

— Так ты ее пригласишь, да?

— Ешь, или я тебя съем!

— Как Людоед из Мальбуша? Который кушает детей, даже не жуя их?

— Он самый, мадемуазель.

* * *

Ноэми допивала чай на опушке каштановой рощи, удобно устроившись на наклонном стволе изогнутого дерева, поросшего мхом. Надев шерстяной свитер, она старалась мыслить позитивно, как советовал доктор Мельхиор, пыталась забыть о внешности или скрытых причинах своей миссии, отвлечься от раздумий о том, что вскоре ей предстоит совершить злое дело, закрыв здешний комиссариат. Позади нее в наступающую темноту светили окна дома.