Портрет обнаженной - Геннадий Сорокин (2021)

«Вот шкет! – весело подумал я. – Я презерватив из его роли выкинул, а он решил по полной программе оттянуться, в школу на милицейском автомобиле с мигалкой приехать. Ничего, пусть привыкает к реалиям жизни. У нас всегда так: в милицию – на машине, из милиции – пешком».

– Теперь мне можно? – подал голос из «туалета» Чистяков.

– Пожалуйста! – согласился я.

– Я вышел из туалета, сполоснул руки в ванной и пошел в зал. Навстречу мне попалась Лапшина. В зале я сел у мебельной стенки и стал рассматривать видеокассеты.

– Моя очередь! – поднял руку Веселов. – Я после прихода Чистякова пошел на кухню покурить.

– Перемещаемся согласно купленным билетам! – объявил я.

Марина, Шершнева и Лапшина встали в квадрате, обозначавшем кухню. Веселов, повторяя свой маршрут 7 ноября, зашел в «туалет», постоял и робко спросил:

– В настоящий туалет сходить нельзя?

– Потерпи немного. Закончим первый акт реконструкции, я дам время отдохнуть.

Я прошел в «зал», осмотрел участников реконструкции сквозь невидимые стены.

– Ну что же, продолжим! – объявил я. – Кто у нас следующий?

– Я, – подняла руку Кутикова. – После того, как в зале остались только я и Чистяков, я впрыснула в бокал Луизе сильнодействующее снотворное.

– Ох! – одновременно выдохнули Веселов и Лапшина.

– Обалдеть! – прокомментировал с лежанки Долженко.

– Очень интересный момент, – подбодрил я Кутикову. – Зачем ты это сделала?

– Я хотела усыпить Каретину, дождаться ухода гостей и найти свою фотографию… Про фото рассказывать? – Я кивнул в знак согласия. – В прошлом году Каретина обманом заставила меня раздеться в студии Осмоловского. Пока я стояла обнаженная, Осмоловский меня тайно сфотографировал. Фотография попала в руки Луизы, и она стала шантажировать меня. Говорила, что если я не соглашусь позировать обнаженной, то она размножит это фото и раздаст нашим общим знакомым.

– У Луизы Каретиной большая квартира. Где же ты собиралась найти фотографию?

– Луиза спала бы до глубокой ночи. За это время я обыскала бы всю квартиру, перетрясла бы все книги, под каждую стопку постельного белья заглянула бы.

– Где ты взяла снотворное?

– У меня болела бабушка. Врач выписал ей сильнодействующее средство. Я украла одну ампулу, набрала ее содержимое в шприц, закрыла колпачком и в носке принесла к Каретиной. После того, как впрыснула снотворное в бокал Луизе, я бросила использованный шприц под диван, на котором сидела.

– Я ничего не слышал и не видел, – не дожидаясь напоминания, сказал Чистяков.

По моему знаку эксперт-криминалист принес поднос, на котором было несколько шприцев различной толщины и длины.

– Покажи, какой шприц был у тебя, – велел я.

Кутикова уверенно взяла тонкий шприц, протянула мне. Я повернулся к Горбунову.

– Иван, покажи наш шприц! – попросил я.

Горбунов подал мне точно такой же шприц – тонкий, пластмассовый.

– Итак, Кутикова не врет! – объявил я. – Шприцы, как вы можете видеть, совершенно одинаковые.

– Это вы под диваном нашли? – растерянно спросила Шершнева.

Я сделал вид, что не обратил внимания на ее вопрос.

– Можно, я взгляну? – попросил Чистяков.

Он встал, взял шприцы в руки, сравнил их длину.

– Абсолютно одинаковые, – подтвердил будущий медик.

– Кутикова, что было дальше? – обратился я к Светлане.

– Я бросила шприц под диван, выпрямилась и в отражении стенки увидела тень человека, который наблюдал за мной из коридора.

– Офигеть! – высказал общее мнение Чистяков.

– Кто был этот человек? – требовательно спросил я. – Ты его рассмотрела?

Кутикова выдержала паузу, во время которой у убийцы должно было замереть сердце от страха:

– Я не заметила, кто это был. Я даже не могу сказать, мужчина это был или женщина.

Участники реконструкции, как по команде, облегченно выдохнули.