Укромный уголок - Анна Даунз (2021)

Несмотря ни на что, Эмили скучала по Нине. Вспоминала ее смех, манеру говорить. Нина всегда знала, что сказать, когда Эмили впадала в уныние. И во время их многочисленных доверительных бесед девушка делилась с ней своими самыми сокровенными тайнами. Рассказывала ей обо всем. О биологических отце и матери: «Они, судя по всему, не были хорошими людьми. Били меня, и все такое. Но я этого не помню». Никогда в жизни она ни с кем из знакомых это не обсуждала.

И о ее курсе психотерапии тоже никто не знал, кроме приемных родителей. «Они думали, мое тело может помнить о жестоком обращении. Именно тело, а не мозг. Это не те воспоминания, которые формируются у взрослых людей или у детей постарше. Есть даже какой-то специальный термин…» Потом Эмили вспомнила этот термин — «имплицитная память». Доктор Форте однажды попыталась ей объяснить, что речь идет об опыте, сохранившемся только на подсознательном уровне. Психологическая травма преобразуется в картинки или в физические ощущения, и ее отголоски в таком виде остаются в мозге. «Само тело становится складом воспоминаний», — сказала доктор Форте.

После этого Эмили вернулась в поисковик Гугла и стала искать информацию о ранних детских психологических травмах. В результате она поняла, что вряд ли трехлетняя Амандина могла запомнить тот шторм в Ницце не на подсознательном уровне, а вполне осознанно, однако скрытая, имплицитная память у нее никуда не исчезла, и она почти каждый день заново переживает свое похищение. Всякий раз, когда девочка слышит гром, или попадает под дождь, или к ней прикасается чужой человек, ее тело все вспоминает и реагирует соответственно. Иногда эта реакция принимает форму эмоционального всплеска, истерики; в других случаях она проявляется как обострение фобии или навязчивой идеи. К примеру, у нее возникает непреодолимое желание устроить пожар. Так или иначе, у нее это связано с тем, что случилось тогда, в Ницце. И Эмили не могла не задаваться вопросом о собственных поведенческих паттернах и скрытых детских воспоминаниях. Приступы ярости, кошмарные сны, визиты к доктору Форте, панические атаки, ощущение, что на нее наваливается тяжелый груз, угрожающий расплющить… О чем пытается ей рассказать таким образом собственное тело? Что оно помнит?

* * *

На двенадцатый день после возвращения в Англию Эмили проснулась с четким осознанием, что она должна выполнить свой долг. Девушка встала, оделась и провела утро за компьютером родителей, проглатывая одну чашку растворимого «Нескафе» за другой. Попутно она делала записи в блокноте на пружинке. Затем кое-куда позвонила. После чего схватила свой кошелек и отправилась на автобусную остановку. Нужно было добраться до центра городка.

В супермаркете Эмили закинула в корзинку филе трески, жасминовый рис и сыр фета. Еще взяла помидоры, чеснок, кабачки, баклажаны, пышный пучок мяты и самую дорогую бутылку вина. На платежном терминале она провела карточкой по картридеру, и на сей раз, конечно, проблем с оплатой не возникло.

После супермаркета Эмили пошла в банк. Передав свою карточку кассирше через узкое окошко, она продиктовала номер счета. Кассирша поджимала губы, все время отводила глаза, и Эмили задумалась, что эта женщина скрывает. «Какая у тебя история? — гадала она, глядя, как кассирша что-то быстро набирает на клавиатуре. — Какие секреты в прошлом?» Она уже начинала понимать, что секреты есть у всех без исключения. Мир определенно был куда мрачнее и сложнее, чем она себе всегда представляла.

— Вы действительно хотите закрыть счет, дорогая? — с сомнением протянула кассирша.

Эмили кивнула.

— А что вы собираетесь делать с… э-э… наличными?

Эмили объяснила.

Кассирша аж побледнела:

— Все деньги?!

— Все. — Девушка передала ей через окошко лист бумаги. — Вот здесь реквизиты.

Кассирша вскинула брови и пробормотала что-то на тему «бывают же в мире чудеса».