– Мне плохо, – прошептала я, – можно мне хотя бы сесть?

– Извини, – с тенью сожаления ответил Дик. – Роутег не должен знать об инъекции и твоем состоянии.

– Почему?…

Оборотень ответил предельно честно:

– Сломленный морально противник – практически побежденный противник. Роутег заигрался в благородство, а теперь, когда решит, что ты предала его, начнет допускать ошибки.

Как же это было подло! Подло и расчетливо.

Вот только я не звала Роутега, а значит, никаким предательством он сломлен не будет!

– Не злись, детка, – неправильно понял мое молчание Дик, – Роутег сам подставился, сказав, что ты сможешь позвать его. Это не твоя вина, мы просто использовали его слабое место.

– Вы использовали меня, – голос дрожал, то ли от слабости, то ли от ярости.

– Я так и сказал – его слабое место. Извини за обман, ты слишком спокойно восприняла ситуацию, пришлось сгустить краски.

– Ты… – я бы давно сползла на утес, не удерживай меня Дик, – ты… И что из сказанного было ложью?

Мой неизменный сторож спокойно ответил:

– Я не прикасался к девке Роутега, у меня есть пара.

Пара?

В этот момент Роутег смело шел через толпу расступающихся оборотней, направляясь к утесу. Вихо ждал его, расставив ноги и сложив руки на груди. Он все так же был лишь в одних брюках, и теперь я поняла почему – с самого начала планировал этот бой. Роутег же раздевался на ходу – снял куртку, следом одним движением, через голову, стянул майку…

А я вспомнила подслушанный разговор между ним и Келом, сказанное сдавленным голосом «Она моя пара», и, несмотря на дикую мигрень и то, что каждое слово давалось с трудом, все же спросила у Дика:

– Что значит «пара»?

– Дар небес, – с неожиданной нежностью ответил вечно раздраженно-суровый оборотень. – Та, что является продолжением мыслей и ощущений, чье сердце бьется в такт с твоим. Это если перевести на понятный тебе язык. Для нас одно слово «пара» является выражением всего, что с этим связано.

Он сказал что-то еще, но новый приступ головной боли на миг затмил все, и я не услышала. А когда приступ и пульсация боли прекратились, я спросила:

– У всех оборотней есть пара?

– Нет, – ответил Дик, прижимая меня сильнее. И добавил: – Девочка, продержись хотя бы до начала боя.

Это представлялось мне сложным. Неимоверно сложным. Луна пульсировала все сложнее, меня шатало и становилось хуже с каждым мгновением.

– Что ей вкололи? – Стэн подошел ближе.

– Обычную блокирующую сыворотку, – ответил ему Дик.

– Обычную? Девочка белеет на глазах, кожа влажная. Какого дьявола Вихо на это пошел?

– Перестраховался, – удерживая меня одной рукой, второй коснулся моей щеки Дик.

Выругался.

Затем, игнорируя собственные слова про приказ Вихо, опустился на корточки, позволяя сесть мне. И мне так было гораздо легче, просто гораздо. Еще бы лечь. И да – кое-что выяснить.

– Дик, – срывающимся, хриплым голосом позвала я.

– Тихо, девочка, сейчас воды принесут.

– Мне поможет?

– Не уверен. – Он замялся на миг, затем пояснил: – Ты странно реагируешь. Что-то не так.

Что-то во всем этом было явно не так.

Настолько не так, что не давало успокоиться.

Дик усадил меня, сам сел позади, придерживая. Не знаю, как все это выглядело со стороны – Роутег сейчас был скрыт от меня утесом, соответственно я от него тоже. Так что, какого бы эффекта ни добивался Вихо, он проиграл. Проиграл еще и в том, что совершенно напрасно думал, что это я, перепугавшись, позвала Роутега. И в связи с этим я спросила у Дика:

– Зачем это Вихо?