Злата - Ларосса Юлия

Я бы обняла его, погладила темные волосы тронутые серебряной сединой, поцеловала нахмуренный лоб и,

положив голову на отцовское плечо, просидела бы так до самого отъезда.

Тысячи раз я проматывала в памяти моменты нашей последней встречи. Мне казалось, я помню все: его

тяжелые вздохи, угрюмый взгляд, скрип ручки о бумагу, когда он размашисто что-то пишет, солнечных

зайчиков на его столе…

Тогда мы говорили в последний раз. Мы поссорились, что было привычно для нашей семьи. Отец

повелительным тоном сообщил о моем незапланированном и срочном отъезде в Испанию, даже и не объяснив

причин такой спешки. Ведь мы планировали мое поступление в Университет Барселоны только через полгода.

На все мои вопросы отвечал нехотя или просто игнорировал. Не сказал он мне и о сроках пребывание вне

дома.

Я ушла, хлопнув дверью и проплакав несколько часов, все же собрала вещи и уехала, даже не обняв на

прощание отца.

Как и для каждой семьи, потеря близкого человека - это тяжелейшее испытание. Но мы его, очевидно, не

прошли.

5

***

В то время я была совершенно беззаботной и оттого неосознанно счастливой семнадцатилетней девушкой.

Теперь, я это ясно понимаю. Моя жизнь была такая же, как и у всех. Состояла в основном из учебы, каких-то

увлечений и посиделок с друзьями. Хотя нет, скорее со знакомыми. Ведь друг, это очень важное звание

человека, которое заслуживается годами.

За свои семнадцать лет впервые мне захотелось по-настоящему эмоционально сблизиться лишь с парой ребят

из Испании - Марией Риверо и Адрианом Эспехо.

Мария была дочерью из графской семьи, с которой очень дружна тетя. Она красивая девушка моего возраста с

осветленными волосами и карими глазами. Настолько мила и проста в общении, что мне было намного

комфортнее именно с ней, чем со своими землячками.

Что же касается Адриана или коротко «Эйд», он не был из семьи дворян. Его отец был известным и

талантливым ученым-математиком, которого чтили и уважали практически во всех кругах общества. От того

Эйд принимал чересчур умный вид и такое же поведение. Внешне, он был высоким худощавым парнем, с

копной взъерошенных волос, каштанового цвета и темно-серыми глазами. Если бы он носил не контактные

линзы, а очки и одевался не настолько стильно, то был бы схож с нашими так называемыми «ботаниками».

Мы втроем учились на втором курсе в «Universitat de Barcelona», коротко УБ.

Мы с Марией на филологов, ну а Эйд, разуметься, на математика.

Возвращаясь к поиску ключевого момента в жизни, я перелистываю воспоминания, словно страницы когда-то

любимой книги. Мне вспомнилась самая первая трагическая глава в моей барселонской истории, тогда еще не

имевшая ни одного намека на драму. А наоборот, приобретала наивную, сказочную, романтичную черту.

Которая вскоре разрушилась быстрее песочного замка, что окатила приливная волна…

Летнее солнце близилось к закату, когда я остановила тетушкин «Сиат» у крыльца загородного особняка

родителей Марии в элитарном районе Саррия. Сегодня в честь ее дня рождения запланированы

увеселительные мероприятия, растянутые на весь уикенд.

Я вихрем взлетела на подъездное крыльцо. Я опаздывала, что было крайне редко и жутко меня раздражало.

Тетушка страдала мигренью. Мне необходимо было дождаться доктора, дабы убедиться, что все в порядке, и

нет никакой угрозы для здоровья моей любимой родственницы.

Все еще переживая по этому поводу, я мимолетом вспоминала уговоры и убеждения тетки поехать на

празднества. Ведь она мечтала выдать меня замуж за испанского парня, чтобы навсегда удержать в этой

стране. И на это у нее было впереди еще четыре года – пока я учусь.

У моего отца были совершенно противоположные намерения. К тому же, он недолюбливал мою