– Деньги? – Взор лорда Эмсуорта вновь стал туманным, и он уткнулся в книгу. – Деньги? Деньги, дорогой мой? Деньги? Деньги? Какие деньги? Я сто раз говорил, – объявил лорд Эмсуорт, – что Ангус Макаллистер в вопросе о штокрозах абсолютно не прав. Я сто раз говорил…

– Разрешите, я объясню. Эти три тысячи фунтов…

– Дорогой мой, нет! Нет, решительно нет! Так похоже на вас, – продолжал его сиятельство с рассеянной теплотой, – так похоже на вас, на вашу доброту и щедрость, сделать мне это предложение, но у меня достаточно своих. Более чем достаточно, но все равно благодарю вас. Мне три тысячи фунтов не нужны.

– Вы не поняли. Я…

– Нет. Нет и нет. Но все равно я вам весьма обязан. Очень любезно с вашей стороны, дорогой мой, предоставить мне такую возможность. Очень любезно. Очень, очень, очень любезно, – продолжал его сиятельство, бредя к двери и читая на ходу: – О, очень, очень, очень… – Дверь за ним закрылась.

– Черт! – сказал мистер Кибл.

Он уныло рухнул в кресло. Ему придется написать Филлис. Бедняжке Филлис… Придется объяснить, что ее просьба невыполнима. А почему, угрюмо подумал мистер Кибл, выбираясь из кресла и направляясь к бюро, а почему невыполнима? Только потому, что он бесхребетный слизняк и боится пары серых глаз, имеющих обыкновение леденеть?

«Милая Филлис», – написал он. И остановился. Какие слова подобрать? Как объяснить? Мистер Кибл сжал голову в ладонях и застонал.

– Эгей! Дядя Джо!

Мастер эпистолярного жанра резко обернулся и увидел – без малейшего удовольствия – своего племянника Фредерика. Мистер Кибл посмотрел на него с раздражением, ибо не просто рассердился, но и испугался. Он не слышал, чтобы дверь открылась. Глянцеволосый молодой человек словно выскочил из люка.

– Я через окно, – объяснил высокородный Фредди, как будто читая его мысли. – Дядя Джо…

– Ну, в чем дело?

– Дядя Джо, – сказал Фредди, – вы мне не одолжите тысячу фунтов?

Мистер Кибл взвизгнул, как болонка, которой наступили на хвост.

III

Мистер Кибл, красноглазый, доведенный до предела, медленно восстал из кресла и начал надуваться в зловещем молчании, но тут его племянник умоляюще поднял ладонь. До высокородного Фредди мало-помалу доходило, что он, пожалуй, не подготовил дядю к своей просьбе с необходимой деликатностью и тактом.

– Секундочку! – проблеял он умоляюще. – Погодите, не лезьте на стену. Я сейчас все объясню.

Чувства мистера Кибла нашли выход в сардоническом кряхтенье.

– Объяснишь?

– Ну да. Просто я не с того конца начал. Нельзя было так, сразу. Дело в том, дядя Джо, что у меня есть план. Честное слово, если вы минутку подождете с апоплексией, – сказал Фредди, в некоторой тревоге рассматривая своего кипящего родственника, – я смогу вас выручить. Честное слово. Я просто подумал: если, по-вашему, план этот стоит тысячи, так вы ее, может быть, мне отстегнете? Я готов прямо все выложить и довериться вашей честности, если вы решите, что оно того стоит.

– Тысяча фунтов!

– Круглая, очень удобная сумма, – вкрадчиво намекнул Фредди.

– А зачем тебе, – спросил мистер Кибл, несколько оправившись, – нужна тысяча фунтов?

– Если на то пошло, так кому ж она не нужна? – возразил Фредди. – Но я готов открыть вам особую причину, почему она мне нужна как раз сегодня утром – поклянитесь только, что папаше – ни гугу.

– Если ты таким образом даешь мне понять, что не хочешь, чтобы я повторил твоему отцу сказанное тобой конфиденциально, уверяю тебя, мне ничего подобного и в голову бы не пришло.

Фредди растерянно заморгал. Быстротой соображения он не отличался.

– Я что-то не разберу, – признался он. – Так вы ему скажете или нет?

– Не скажу.

– Молодец, дядя Джо, – произнес Фредди с облегчением. – Свой человек! Я всегда говорил. Так слушайте: вы знаете, какая буча была из-за того, что я проиграл на скачках?

– Знаю.