Со стоном поднявшись и осознав, что падая ободрала коленки, что вообще не радовало, я скомандовала «Дохрай, прикрой!» и, держа Гардэма, направилась в лавку. Откровенно говоря, я не знала, что мне сейчас делать, просто очень больно из-за смерти Мадины было… А еще я понимала, что…

– Зачем дух к ней пришел? – раздался голос мэра.

– Умирать, – просто ответил белый маг.

Ненавижу! Как же я их обоих ненавижу, но… маг прав, дух пришел умирать, и от этого горше втройне. Тапочки и шаль подхватил Дохрай, он же двигался позади, прикрывая меня от взглядов, а я просто прижимала к себе духа, ненавидя в этот момент весь мир.

– И он теперь будет гибнуть? – уточнил морда.

– Да, – ответил почти счастливый маг. – Ведьма к своему источнику только одного хранителя привязать может.

Я остановилась.

Застыла, едва поднявшись на верхнюю ступеньку. Один источник – один хранитель, да, это так, но… Но!

– Господин маг, – я повернулась к присутствующим, – а можно вас на минуточку?

Сорочка на мне была ночная коротенькая, волосы ветер трепал, коленки, правда, ободранные, но так, в общем и целом, вид должен был быть привлекательный. И ничего удивительного, что не отрывая от меня взгляда, белый маг, закивав, торопливо направил стопы в мою сторону. Удивительно, что морда за ним последовал с настолько кривым лицом, что даже стражники отшатнулись. Ехидно улыбнувшись, заметила:

– А вас, господин мэр, никто не звал! – Морда остановился. Я мстительно добавила: – У вас и так дел по горло, к примеру, чемоданы паковать!

И, гордо развернувшись, вошла в лавку. Белый маг следом за мной.

– Дохрай, дверь! – приказала, отпуская Гардэма на пол.

В следующее мгновение я оказалась в крепких мужских объятиях, причем этим рожа не ограничился, подхватил на руки, чуть сдвинул так, чтобы мои коленки предстали его взору, и, легонько подув на них, залечил раны. И после этого, совершенно без перехода и каких-либо слов, страстным поцелуем прижался к моим губам! Хамло беломагическое!

Но это было не все!

Я еще не успела даже пальцами щелкнуть, как мне сломали дверь!

А затем раздался гневный голос морды:

– Мэтр Октарион, я не потерплю разврата в моем городе!

Маг, тяжело дыша, оторвался от моего рта, все еще приоткрытого от изумления, вызванного охамением белого, и произнес сакральное:

– Что?

– Отпустите ведьму! – приказал мэр.

Решив, что с белым разберусь позже, я томно прошептала:

– Временно.

Понимающе хмыкнув, белый маг отпустил меня, словно невзначай пройдясь ладонью по всем изгибам ведьминского тела. Ничего, потерпим. Нам, черным ведьмам, когда что-то нужно, мы очень даже терпеливые.

– Господин мэр, – все так же томно и с придыханием произнесла я, – надеюсь, вы понимаете, что ремонт моей двери теперь на совести мэрии. И свободны, не мешайте молодой здоровой ведьме поднимать численность собственно черных ведьм. Мы с господином белым магом как-нибудь без свидетелей обойдемся, и свечу держать нам не надо – я все-таки не девочка, да и у господина мага, я уверена, уже имеется внушительный опыт в интимных делах.

Морда смотрел на меня так, что в какой-то момент в душе едва совесть не проснулась. Но я же черная ведьма, совести у меня отродясь не было.

– Доброй ночи, – очень вежливо сказала я, демонстративно обнимая белого мага.

Мэр не пошевелился.

– Дохрай.

Когда я уводила белого в подвал, в лавке рычал мой дух-хранитель и пытался что-то сказать мэр, но… Но кого вообще волнует, чего там желал поведать нам новый градоправитель. Меня не волновало вовсе. Белого мага, который под видом придерживания облапал все, что только можно было, и вовсе ничего, кроме молоденькой ведьмы, в данный момент не интересовало.

И зря.

Потому что едва мы спустились в подвал, мужик осознал, что это явно не спальня, и выдохнул:

– Где это мы?