Чистое сокровище - Мэй Сандра (2011)

В субботу утром ее разбудил надсадный рев мотора «мерседеса», который обычно использовали для торжественных выездов всей семьей – а значит, не использовали практически никогда. Кэти соскочила с кровати, подбежала к окну – и из ее груди вырвался бессильный стон.

Алессандро все забыл. Ему нет до нее никакого дела. Он ее не любит и никогда не любил – их связала только плотская страсть, банальная похоть!

10

Она выплакала все слезы в этот день, не могла остановиться. Рыдания сотрясали ее тело – но Кэти не могла ничего поделать.

К вечеру у нее начались схватки, а потом – жуткая боль. Фьяметта, жена Микеландже- ло, сидела с ней внизу, в гостиной, и без конца разговаривала, ласково и певуче. От боли Кэти не все понимала – но голос Фьяметты успокаивал.

Потом Микеланджело подогнал машину к самому крыльцу, и лакей Ромео на руках вынес стонущую молодую хозяйку – так легко, словно она была не слоном, а пушинкой…

Верная Кьяра устроилась рядом на заднем сиденье, Фьяметта сунула в окно сумку с наспех собранными необходимыми вещами, при этом они обе что-то с азартом вопили – Кэти не понимала ни слова, но странным образом взбодрилась от этих воплей и почти до самой Каррары доехала без слез и стонов, только охая на поворотах, хотя Микеланджело вел машину изумительно…

Доктор Сантуццо был мил, оптимистичен и весел – но все же вызвал вертолет экстренной помощи, и к одиннадцати часам Кэти доставили в клинику Сиены.

Той же ночью Кэти родила девочку – крепенькую, горластую, с густыми рыжими волосиками. Когда малышку положили ей на грудь, у Кэти по щекам потекли слезы счастья – и отступила боль, все обиды и горести стали мелкими и несущественными…

Счастье было огромным и золотистым, теплым и ласковым – как солнце. Счастье заполняло Кэти всю без остатка, как гелий заполняет воздушный шарик. В счастье можно было купаться, можно было пить его…

Она задремала, когда ее уже перевезли в палату и положили в колыбель рядом с ней девочку. Вроде бы приходила Кьяра… заходили медсестры… ей делали укол в попу… девочка смешно попискивала и кряхтела, привыкая к большому и страшноватому миру яркого света и громких звуков…

Кэти улыбалась во сне и думала: вот я больше и не одна.

Разбудил ее приглушенный шепот.

– Не вздумай брать ее на руки, ты, неуклюжий болван!

– Мам, посмотри, она… рыженькая! Как солнышко!

– Ты родился таким же. Твой отец закатил в роддоме форменную истерику – пока не приехала его мать и не сообщила, что он тоже был таким, и все мужчины у них в роду рождались рыжими, а потом темнели…

– Мама, она губами шевелит!

– Не прощу себе этого дурацкого праздника… И что там делать, скажи на милость? Можно подумать, за год в нашей жизни что-то происходит! А бедная девочка осталась одна…

Кэти навострила уши.

– Мама, я даже не знаю, как просить у нее прощения…

Кэти открыла глаза и слабо улыбнулась.

Алессандро торопливо опустился возле кровати на низенькую скамеечку, взял тонкую и слабую руку своей жены и нежно поцеловал ее в ладонь. Франческа улыбнулась и размашисто перекрестила Кэти и колыбель.

– Катарина, девочка, я поздравляю тебя от всей души, малютка прелестна. Теперь я вас оставлю – вам надо побыть вдвоем, не так ли, Сандро?

Франческа вдруг нагнулась и крепко расцеловала Кэти в обе щеки, а потом торопливо вышла, украдкой вытирая на ходу слезы. Кэти посмотрела на Алессандро.

– Ты не расстроен, что у нас дочь?

– Что ты! Она прекрасна! А следующим родим сына…

В эту минуту в палату вошел доктор Сантуццо.

– Как себя чувствует молодая мама? Прекрасно, прекрасно… А пульс у нас… изумительно! Так, зрачочки… восхитительно… Животик…

– Ай!

– Нормально, нормально. Вполне приемлемо – учитывая тяжелое состояние в момент поступления.