Раз и навсегда - Джудит Макнот (1987)

– Какая тайна?

Виктория заколебалась; ее карандаш застыл над альбомом.

– Я просто имела в виду, что мама решительно отличалась от всех других женщин, которых я знала.

– Пожалуй, так, – согласилась Дороти и примолкла. Виктория обозревала рисунок в альбоме, лежавшем у нее на коленях, и перед ее затуманенным взором сливались воедино тонкие линии изящно изогнутых роз, которые она рисовала, вспоминая прошедшее лето.

Тайна раскрыта. Теперь объяснялись многие вещи, которые раньше озадачивали и беспокоили ее. Теперь она поняла, почему мать всегда держалась несколько неестественно при встречах с другими женщинами деревни, почему она всегда разговаривала тоном английской аристократки и упорно настаивала, чтобы Виктория и Дороти делали, хотя бы в ее присутствии, то же самое.

Ее генеалогия объясняет, почему девочки должны были выучиться читать и говорить по-французски. Получила объяснение и ее несовместимая с их жизнью утонченность. Отчасти стало понятно и странное, задумчивое выражение, появлявшееся на ее лице в тех редких случаях, когда Кэтрин Ситон упоминала Англию.

Возможно, происхождением объяснялась и странная сдержанность матери в отношениях с собственным мужем: она относилась к нему с мягкой любезностью, не более того. При этом для постороннего глаза она была примерной супругой. Она никогда не скандалила с мужем, никогда не жаловалась на нужду. Виктория давным-давно простила мать за то, что она не любила отца. А теперь, когда Виктория узнала, что мать, должно быть, росла в роскоши, она даже скорее восхищалась ее безропотностью и силой духа.

Доктор Морисон прошел в сад и одарил девушек обезоруживающей улыбкой.

– Я подготовил письма и отошлю их завтра. Если нам повезет, то месяца через три, а возможно, и раньше, мы получим ответ от ваших родных. – И он снова улыбнулся сестрам, довольный той ролью, которую был призван сыграть в воссоединении их с благородными английскими родственниками.

– Ну и что они могут предпринять, когда получат ваши письма, как вы думаете, доктор? – поинтересовалась Дороти.

Доктор Морисон погладил ее по головке и, прищурив глаза от яркого солнца, напряг свое воображение.

– Полагаю, они будут поражены, но не подадут вида. Я слышал, что в высших слоях английского общества не любят проявлять свои эмоции на людях. Как только они прочитают письма, то, вероятно, пошлют друг другу вежливые весточки, а затем один из них нанесет визит другому, чтобы обсудить вопрос о вашем будущем. Дворецкий принесет чай…

Разрабатывая этот великолепный сценарий, доктор не переставал улыбаться. Мысленно он уже представлял себе двух благовоспитанных английских аристократов – состоятельных добрых людей, которые встретятся в элегантной гостиной, чтобы выпить чаю, принесенного им на серебряном подносе. А уж после займутся обсуждением будущего до той поры неизвестных им, но все равно нежно любимых молоденьких родственниц.

Поскольку герцог Атертон и герцогиня Клермонт являются дальними родственниками Кэтрин, они, безусловно, должны быть друзьями, союзниками…

Глава 3

– Ее светлость вдовствующая герцогиня Клермонт, – величаво провозгласил дворецкий, стоявший у входа в гостиную, где восседал Чарльз Филдинг, герцог Атертон. Дворецкий отступил в сторону и пропустил представительную пожилую особу, за которой следовал обеспокоенного вида поверенный. Чарльз Филдинг посмотрел на гостью, и его проницательные карие глаза зажглись ненавистью.

– Не трудитесь вставать, Атертон, – иронически бросила герцогиня, пронзив его столь же «доброжелательным» взглядом, когда он преднамеренно с вызывающим видом остался сидеть.