Самое ужасное путешествие - Эпсли Черри-Гаррард (1922)

В таком путешествии природа выступает в своем наиболее привлекательном обличье, а тут еще рядом был человек, как свои пять пальцев знающий китов, дельфинов, морских свиней, рыб, птиц, паразитов, планктон, радий и многое другое, что мы наблюдали в микроскоп или бинокль. Нельсон поймал португальского военного кораблика (Arethusa), проплывавшего под кормовым подзором у самого борта. Эти животные распространены очень широко, но понять, насколько они красивы, способен лишь тот, кто имел случай наблюдать, как они, только что извлеченные из морской пучины, носятся в большом стеклянном резервуаре, сверкая всеми своими красками. Португальский кораблик отчаянно пытался выбраться из резервуара и норовил ужалить каждого, кто до него дотрагивался. Уилсон его зарисовал.

С первой до последней минуты плавания изучение жизни в любых ее проявлениях увлекало всех на борту. А когда мы встали у антарктических берегов, каждого участника экспедиции интересовало все, что может существовать на окраинах этого огромного бесплодного континента. Не только офицеры львиную долю времени, свободного от обязательных служебных и научных занятий, тратили на то, что помогали зоологам вести наблюдения, но и матросы многое сделали для сбора и обработки доставленных экспедицией образцов. Некоторые, например, научились прекрасно набивать чучела птиц.

Бывало даже, что то и дело раздававшиеся восторженные крики «Кит, кит!» или «Новая птица!», «Дельфины!» вызывали у зоолога, поглощавшего в это время обед, куда меньший восторг, чем у натуралистов-любителей. Надо сказать, что благоприятные условия для наблюдений за жизнью морских птиц, китов, дельфинов и иных форм жизни в море, даже тех сравнительно малочисленных, что видны на его поверхности, складываются нечасто. Современный лайнер движется слишком стремительно, он, в отличие от «Терра-Новы», не успевает привлечь к себе живые существа, а если и привлекает, то, едва показавшись, они тут же исчезают. Тем, кто хочет изучать жизнь моря – а она ждет своих исследователей, – я бы советовал путешествовать на грузовых пароходах или, еще лучше, на парусниках.

У носа корабля постоянно резвились дельфины, словно приглашая разглядеть их как следует. Часто в поле зрения появлялись киты, иногда они даже следовали за кораблем, как и сотни морских птиц – буревестников, морских качурок, альбатросов. Офицеры с начала и до конца рейса вели специальный судовой журнал, ставший убедительным свидетельством их страстной увлеченности наблюдениями за жизнью моря. Ежечасно они заносили туда сведения о том, каких животных в каком количестве заметили, подробнейшим образом описывали их характерные приметы и особенности поведения. Будем надеяться, что лица, занятые обработкой материалов экспедиции, не обойдут вниманием эти записи, делавшиеся с таким тщанием, подчас в очень трудных погодных и навигационных условиях. Журнал был в основном детищем Пеннелла, неутомимого и точного наблюдателя, но помогали ему многие.

Примерно 7 июля мы вышли из северо-восточного пассата и попали в экваториальную штилевую полосу. В целом на погоду грех было жаловаться: до Южного Тринидада нам не досаждали ни бури, ни сильное волнение, и поскольку считается, что на старом судне без современной вентиляции в тропиках не может не быть душно, спали мы, да и вообще жили, преимущественно на палубе. Если же ночью начинался дождь – а дожди в этом районе не редкость, – между закутанными фигурами разгорался спор: что лучше – мокнуть под дождем наверху или потеть от жары внизу. И если дождь упорствовал, сонные, немного раздраженные люди с охапками пропитанных влагой спальных принадлежностей старались протиснуться по узкому трапу в кают-компанию. Между тем в такую погоду, когда нет палящего зноя, судно с толстой деревянной обшивкой сохраняет внутри приятную прохладу.