Вильгельм принадлежал к славному и знаменитому в Голландии Оранскому дому. Голландия была республика, но высшая должность верховного штатгальтера переходила по наследству от одного принца Оранского к другому. В раннем детстве Вильгельм остался круглым сиротой. Его отец, Вильгельм II, умер за неделю до рождения сына. После смерти старого штатгальтера партия Генеральных Штатов взяла вверх над партией оранжистов (последняя стремилась к основанию монархии в пользу Оранской династии) и безраздельно правила страной в течение 22 последующих лет. Верховная власть была вручена пенсионарию Яну де Витту, который всеми силами старался укрепить республиканские учреждения. По его настоянию в 1654 г. был принят так называемый Акт устранения, по которому Голландские Штаты обязались не предоставлять Вильгельму ни военной, ни гражданской власти. Но уже в 1660 г., после реставрации в Англии Карла II, Акт устранения был отменен, а в 1667 г. была упразднена и должность штатгальтера. В 1670 г. Вильгельма приняли в Государственный совет с правом подавать голос. С этого момента началась его политическая карьера.

Вильгельм был человеком хилым, худощавым, с высоким лбом и носом, загнутым наподобие орлиного клюва. Он имел задумчивый, несколько угрюмый взгляд, сжатые губы и холодную улыбку. С детства и до самой смерти он был физически слабым и больным человеком – страдал одышкой и имел расположение к чахотке. Его постоянно донимал кашель и жестокие приступы головной боли. Однако он получил от природы сильные страсти и живую впечатлительность, которые умел прикрывать флегматическим спокойствием. Окруженный с самого детства шпионами и врагами, он приучился быть осторожным, скрытным и непроницаемым. Только перед небольшим количеством задушевных друзей он мог отбрасывать свою напускную холодность – становиться добрым, радушным, откровенным, даже весёлым и шутливым.

Он был щедро наделен качествами великого государя и всю жизнь посвятил одной политике. Науки, искусства и литература совсем не занимали его. От природы он обладал даром сарказма. Это делало его речь сильной и яркой. Он живо говорил на многих языках: латинском, итальянском, испанском, французском, английском и немецком. По воспитанию он был строгим кальвинистом, однако всегда проявлял завидную веротерпимость.