Королева - Салли Беделл Смит (2013)

С 1965 года лейбористы успели отменить смертную казнь, правительственную цензуру, запрет на аборты и уголовное преследование гомосексуализма, снизить избирательный возраст до восемнадцати лет и реформировать законы о разводах. При Вильсоне почти вдвое выросло число университетов и значительно расширились возможности получения бесплатного высшего образования (эта практика закончится через тридцать три года с введением платы за обучение, продиктованным соображениями государственной экономии). В то же время снизилось качество среднего образования за счет упразднения финансируемых государством элитных “грамматических школ”, где в свое время учился не только сам Вильсон, но и другие выдающиеся британские государственные деятели, например Маргарет Тэтчер и Эдвард Хит. На смену учебным заведениям с высокими требованиями пришли эгалитарные общеобразовательные школы со сниженными образовательными стандартами. Финансирование расширяющихся государственных программ происходило за счет увеличения налогов и введения многочисленных займов.

Свои планы премьер-министр излагал королеве на вечерних аудиенциях в Букингемском дворце по вторникам. “У нее был очень правильный подход, – считал Вильсон, согласно воспоминаниям Марсии Фолкендер. – Она не давила, мол, “вот мой совет и вы обязаны его принять”, понимая, что ее задача не советовать, а давать вопросы для обсуждения” (26). Пресс-секретарь Вильсона, Джо Хейнс, подметил, что подобный сократический метод вынуждает премьер-министра “аргументировать свои предложения и очень дисциплинирует, поскольку нужно четко выстроить в голове все тезисы” (27). Тем не менее по большому счету королева не особенно препятствовала маршу социалистического прогресса, хотя Гарольд Макмиллан, в частности, считал, что она оказывала “ограничительное воздействие” (28).

Как и Макмиллан, Вильсон развлекал ее величество политическими сплетнями, например, среди прочего, о французском президенте Валери Жискаре д’Эстене, который, по слухам, любил приударять за женщинами на парижских улицах. “Ее величество воспринимает все, ее ничто не шокирует, – утверждала Марсия Фолкендер. – Она очень хорошо разбирается в людях и видит их насквозь. <…> Со знанием дела описывает положение на политической арене” (29). Кроме того, Вильсон знал, что ее величеству можно довериться, и делился с ней своими тревогами (30) насчет министров, ставящих палки в колеса.

Если отношения с Вильсоном у Елизаветы II складывались тепло с самого начала, то большинство его классово сознательных коллег относились к монархии и королеве с меньшей приязнью. Тем не менее со временем ей удавалось завоевать симпатии даже самых непримиримых, в том числе Барбары Касл, огненноволосой активистки, получившей прозвище лейбористской Черной королевы, и Ричарда Кроссмана, которого историк Э. Н. Уилсон назвал “необузданным бисексуалом-переростком” (31). Когда кабинет Гарольда Вильсона впервые собрался перед Елизаветой II, чтобы принести присягу в качестве членов Тайного совета, им пришлось скрепя сердце соблюсти “ужасно отсталую” (32), по выражению ярого социалиста Веджвуда Бенна, традицию коленопреклонения, клятвы на Библии, касания королевской руки и отхода не разворачиваясь. Сам Бенн постарался отделаться “самым незаметным поклоном на свете” (33).