В последующие годы признаков преодоления раскола внутри западной церкви не отмечалось. В течение десятилетия, предшествовавшего заседанию церковного собора в Клермоне в 1095 году, больше власти и авторитета было у Климента III, а не у Урбана II. Не стоит забывать, что Урбан II в первые годы своего понтификата редко когда мог даже проникнуть в Рим: его выбрали в городке Террачина, расположенном довольно далеко от Вечного города, который по-прежнему находился под полным контролем сил, лояльных императору. Хотя в 1089 году Урбану II удалось на короткое время войти в Рим в сопровождении процессии, провести коронационную мессу и провозгласить энциклику, он быстро ушел из города, не осмелившись задерживаться в нем на продолжительное время{36}. Когда понтифик возвращался на Рождество в 1091 и 1092 годах, то был вынужден разбивать лагерь за пределами городских стен и не имел возможности выполнять основные обязанности папы, включая проведение мессы в соборе Св. Петра{37}.

Мысль о том, что Урбан мог бы вдохновить христианское рыцарство Европы подняться, взять оружие и отправиться походом на Иерусалим, во время его избрания показалась бы смехотворной. Несмотря на то что папа внимательно следил за развитием событий в Испании, где мусульмане отступали, единственное, что он мог сделать, – это слать полные энтузиазма письма поддержки и воодушевления кастильским рыцарям{38}. Однако если принять во внимание хрупкость власти Урбана II на родине, то его забота о восточных христианах, возможно, даже искренняя, имела слишком маленький вес и влияние в мире, где папе не удавалось организовать своих сторонников даже в Риме, не говоря уж о Европе. Климент III, напротив, неустанно укреплял свои позиции истинного главы католической церкви. В конце 1080-х годов он отправил огромное количество писем архиепископу Кентерберийскому Ланфранку, пригласив того в Рим, попросив прислать ему дань в пользу папы, которую платят жители Британии («денарий святого Петра»), и предложив свою помощь в разрешении споров среди англичан. Он также призвал короля Англии и епископов оказать помощь матери-церкви{39}. Климент вел переписку с сербами, утверждая назначения духовных лиц и отправив особое одеяние, так называемый паллий, архиепископу Антивари[10]{40}. Он установил контакт с главой церкви в Киеве, столице средневековой Руси, отправив ему послание доброй воли{41}. Он вел себя именно так, как должен вести себя папа: общался с ведущими фигурами христианского мира, поддерживал их и помогал советами. Именно Климент III, а не Урбан II был более вероятным кандидатом на то, чтобы произнести пламенную речь, которая могла вернуть единство западному христианству.