Как хороший человек становится негодяем. Эксперименты о механизмах подчинения. Индивид в сетях общества - Стэнли Милгрэм (2017)

Если убеждения фанатика изменить невозможно, а когда человек живет в обществе, на него все равно оказывается давление в сторону однородности убеждений, логично, что общество само по себе вынуждено меняться и приспосабливаться. Поэтому в конечном итоге фанатизм может послужить механизмом общественных изменений. И в самом деле, история знает множество примеров, когда группы, чьи фанатические убеждения поначалу подвергались осмеянию, в результате начинали преобладать в обществе, поскольку то полностью переняло их точку зрения.

Среди самых ярких черт фанатизма – расхождение внутреннего опыта и внешних проявлений. Даже если фанатик сознает, что окружающие осуждают его поведение, он уверен, что действует из благородных побуждений. Более того, то, как фанатика воспринимают окружающие, и то, как он сам воспринимает большинство, – картины поразительно симметричные. Большинство думает, что аномальные убеждения и поведение фанатика – проблема для общества, однако фанатик, в отличие от кающегося грешника или преступника, который сознает, что нарушает закон, полагает, что проблема в большинстве. Это они не видят, каким смыслом наделены все его действия. С точки зрения фанатика остальные не улавливают истину и поэтому ведут себя странно и даже деструктивно.

У каждого эпизода фанатизма – своя естественная история. Зачастую имел место момент обращения, когда будущий фанатик «узрел свет», что привело к внезапным переменам в его убеждениях и манере держаться. Фанатический импульс выражается не только в убеждениях, но и в поведении, грубо противоречащем нормам ближайшего окружения. Это зачастую навлекает на фанатика критику и заставляет его близких убеждать его отказаться от аномального поведения. Фанатический импульс при этом зачастую лишь крепнет и превращается в ригидную постоянную черту личности, а иногда проходит сам собой, затухает в отсутствие социальной поддержки. С другой стороны, может сформироваться и группа фанатиков-единомышленников, и тогда образуется община, внутри которой аномальные убеждения взаимно подкрепляются и обретают законный статус.

На улице, на которой я работаю, сейчас часто появляются преданные последователи преподобного Мун Сон Мена, корейского предпринимателя, главы христианской протестантской секты. Сектанты заговаривают с прохожими, раздают листовки, пытаются вербовать новых сторонников секты Муна. Как правило, их высмеивают или даже унижают. Уже не раз говорили, что по остекленелым глазам, жестким целям и странному поведению понятно, что «мунисты» – религиозные фанатики. И в самом деле, это та фаза отношений между аномальной группой и обществом в целом, на которой группа получает название «фанатиков», и осталось еще несколько этапов до того момента, когда все общество капитулирует перед убеждениями фанатиков. Может статься, пройдет сто лет, и общество будет говорить с приспешниками Муна с тем же почтением, с каким сейчас принято обращаться к ученикам Христа. Однако капитуляция, разумеется, далеко не единственный возможный результат. Иногда фанатические убеждения развеиваются сами по себе, иногда фанатики изолируются от общества (их помещают в гетто или отправляют во внутреннюю ссылку), их вынуждают эмигрировать или уничтожают.

Фанатизм во многих отношениях – противоположность «невозмутимости» и, таким образом, оппозиция модной «хип-культуре», сторонниками которой в последнее время стали самые передовые слои нашей молодежи. Вероятно, эти векторы в истории непременно должны чередоваться, и если так, можно ожидать в будущем повышения числа, разнообразия и энергичности групп фанатиков.