На все четыре стороны - Адриан Гилл (2011)

31 декабря 1958 года, отель «Националь» – оплот веселой жизни, огромная каменная крепость на скале над Гаванской бухтой. Новогодний вечер в разгаре. Кубинская элита, разбогатевшая на сахаре, специях и всех мыслимых пороках, на рабском крестьянском труде, щеголяет в клоунских колпаках, пьет ромовые коктейли и кидается серпантином. Оркестр протирает маракасы, собираясь грянуть застольную, как вдруг в дверь входит человек, сделавший все это возможным, – генерал Батиста, военный диктатор и президент острова.

Снаружи, как обычно, его танковый эскорт перекрыл улицу с обоих концов. Генерал берет микрофон, благодарит за лицемерные аплодисменты и ошарашивает публику неожиданным объявлением. Финита ля комедия. Он уезжает навсегда, и чему быть, того не миновать. Кортеж мчит через пригороды к военному аэропорту, где диктатора уже ждет самолет. Вслед за Батистой Кубу стремительно покидают все, у кого хоть что-то есть. Не успев снять смокинги и бальные платья, лица свободной профессии торопятся перепрыгнуть 90 миль, отделяющие их от Майами. Потеряв один карибский остров, Батиста отправляется покупать другой на деньги, щедро и безвозмездно дарованные ему феодальной кубинской экономикой.

«Тогда мой отец работал тут официантом, – говорит Карлос, мой гид и шофер. Мы сидим на террасе «Националя», в одном из самых прекрасных и запоминающихся баров на свете. Карлос смотрит на море – сквозь колоннаду, поверх аккуратных пальмовых крон чудесного сада, где вышагивают павлины и плещут фонтаны. – Мне было семь. Помню, отец пришел домой очень возбужденный». А что случилось потом? Потягивая крошечный эспрессо, стоимость которого равна двухдневному заработку, он отвечает: «Постояльцев сразу перестали обслуживать в номерах». Обслуживание в номерах хромает здесь до сих пор.

На следующий день в город въезжает Че Гевара и провозглашает социалистическую республику: с Новым годом, мучачос. Через неделю появляется Кастро, а дальше строительство режима неукоснительно идет по намеченному плану.

Теперь, сорок лет спустя, Куба знаменита провальной политикой, синкопированной музыкой, аморальными женщинами и сигарами – если бы остров мог быть человеком, то Куба была бы Биллом Клинтоном. Первое, что замечаешь в Гаване и от чего мороз идет по коже, – сохранившаяся атмосфера 1960-х годов. Вот где они спрятались – я имею в виду не цветочно-хипповые шестидесятые, которые возрождаются на подиуме каждые два года, а политически-праведные, романтические, внушительно-дидактические шестидесятые. Вокруг музыка, сутолока, кучки полицейских, машины выпуска 1950-х и портреты Че. Последнее – крайне выразительный штрих, сразу напоминающий, что ты очутился в последней неприбранной студенческой спальне мира.