Игра с огнем - Ханна Оренстейн (2018)

Родителей познакомил своего рода матчмейкер. Папе было одиноко, поэтому он выбрал маму по каталогу и заплатил шесть тысяч долларов, чтобы ее привезли из России, еще в 1991-м. Она знала всего несколько слов по-английски, из песен The Beatles. Ему понравилось, что ей было двадцать, что она была блондинкой и что ее сиськи были слишком здоровенные для такого худенького тельца. Ей понравилось, что у него в машине был магнитофон. Не сказать, чтобы они были родственными душами. Мама родила меня в двадцать два, а к тридцати развелась с отцом, когда стала натурализованной гражданкой США, а он нашел блондинку еще моложе с сиськами еще больше. Такие дела – и не надо меня осуждать.

«БЛАЖЕНСТВО» казалось полной противоположностью тому, как познакомились мои родители. Свести двоих, так как чувствуешь, что сработает, – это звучало романтично. Я хотела в этом участвовать. Я среди ночи села в постели и сразу написала заявление. Воображала, как буду знакомиться с успешными, красивыми, поездившим по миру людьми на встречах Лиги плюща, открытиях галерей, благотворительных концертах – и как они у меня повлюбляются друг в друга. В этих фантазиях у меня были гладко уложенные волосы, не такой приметный нос, а еще подтянутые ноги человека, который на самом деле ходил в спортзал. Я смеялась над рассказом какого-то мужика, который в Гарварде передал первую бутылку пива Марку Цукербергу, а потом как бы между прочим совала ему визитку: Саша Голдберг, Матчмейкер. Карточка была толстая, с острыми углами. Приятель Цукерберга был типа Патрика Бэйтмана, он бы оценил.

– Слышала, вы свободны, – говорила я в том сценарии. – Дайте знать, если хотите найти пару.

Потом я удалялась в лодочках Маноло Бланик, которые сейчас не могла себе позволить, и получала солидный чек.

Когда я четыре дня спустя пришла на собеседование, Пенелопа держалась так, что мне сразу стало легко. Выглядела она как современная Мэрилин Монро – платиновые кудри, сполох красной помады и изгибы, влитые в темно-синее платье, а еще татуировки, выползавшие из рукавов. На мой взгляд, все шло хорошо; казалось, ей на самом деле было интересно слушать про мой диплом по журналистике и стажировку на People.com. Но когда она задала вопрос, я не знала, что ответить.

– Почему я должна вас взять? – спросила Пенелопа.

Я выдала свой обычный ответ:

– Ну, я очень усердно работаю. И быстро учусь. Я мотивирована на успех. И меня восхищает ваша компания.

– М-м, – вежливо произнесла она. Вид у нее был скучающий.

В здании из бурого песчаника было адское пекло. Под коленкой проступила капля пота, скатилась по лодыжке. До этого момента я была полна оптимизма, надеялась, что меня позовут хотя бы на второе собеседование, если не возьмут сразу. Но теперь уверенности не было, и это меня задело. Я действительно захотела там работать. Поэтому, не дав себе времени на то, чтобы впасть в панику при мысли о последствиях, я сбросила бомбу, тайную русскую невесту по каталогу, чтобы убедить Пенелопу – я просто обязана стать матчмейкером в «Блаженстве». Она должна была понять.

– Дело в том, что матчмейкер из меня выйдет лучше, чем из любого, кого вы можете взять на работу, – объявила я, возможно, громковато. – Потому что я точно знаю, какая получается катастрофа, когда сходятся не те люди. Моя мама – невеста, выписанная из России. Отец ее выбрал по каталогу. Они были женаты десять лет, но никогда друг друга не любили. А ведь «Блаженство» хочет совсем иного? Помочь людям влюбиться? Ничего благороднее я придумать не могу и не понимаю, откуда у кого-то другого возьмется такая сильная мотивация, как у меня.

Я бубнила и задыхалась; я не очень привыкла рассказывать о семье. Но все это оказалось достаточно дико, чтобы сработать. Подняв челюсть, Пенелопа меня тут же наняла.