Мы, капитан Ив Пеллетье, сотрудник Следственного комитета жандармерии Ренна, письменно подтверждаем, что 1 июля 2015 года мы встретились с господином Дени Делаландом, родившимся 20 мая 1938 года в местечке Локмине, департамент Морбиан. Встреча состоялась в доме престарелых «Зеленые дубы» в Витре, 35506, на которой также присутствовали его сын Серж Делаланд и доктор Женевьева Лафорж, в соответствии с распоряжением следственного судьи Венсана Робера, представителя Парижского суда большой инстанции.

Мы констатируем, что, проводя дознание, испытали определенные трудности, связанные с состоянием здоровья господина Дени Делаланда, страдающего старческим слабоумием, которое проявилось в его неспособности давать четкие и логичные ответы на поставленные вопросы. Нам удалось прослушать показания свидетеля в течение двенадцати минут, когда он, как нам показалось, находился в здравом уме. Господин Делаланд подтвердил глубокую, даже исключительную, привязанность, которую питала София Делаланд к своей дочери Гортензии Делаланд. Мать, по его словам, ухаживала за ней наилучшим образом. В его памяти внучка осталась очень живым и прелестным ребенком. Он уточнил, что по мере того, как девочка подрастала, София все больше противилась тому, чтобы она посещала своих дедушку и бабушку, что сильно расстраивало его супругу, ныне покойную. Он уже не помнил, когда видел внучку в последний раз. Мы цитируем: «Похищение ее этим негодяем крайне болезненно отразилось на семье, очень привязанной к ребенку», – что и привело, по его словам, к преждевременной смерти жены. Учитывая усталость свидетеля и его плачевное физическое состояние, а также по требованию врача, мы, капитан Пеллетье, вынуждены были прервать допрос в 11.22. […]

7

София

Чудесное равновесие нашей жизни с Гортензией сразу было нарушено, как только Сильвен вновь в нее вошел.

Нет, не в тот кошмарный вечер, когда он отнял у меня дочь. Сильвен уже появлялся за четыре недели до того, как Гортензии должно было исполниться два с половиной года. За пять месяцев до похищения. Годы спустя после его ухода с улицы Мучеников.

Почти слово в слово я помню то, что рассказала тогда об этом событии капитану Дюпуи. Этот человек всегда проявлял ко мне сочувствие, моя страшная судьба, похоже, его по-настоящему взволновала.

Словно предупрежденная шестым чувством, я сразу его увидела. Сильвен ждал меня возле министерства, на той стороне улицы, устремив на меня свой пронзительно-голубой взгляд. На его губах играла улыбка – дружеская, немного виноватая, а на лице застыло выражение заискивающего животного. Он почти не изменился: по-прежнему был строен, со смородиново-черными волосами до плеч, все так же неотразимо притягателен.

Я не притворилась, будто его не заметила, а наоборот, посмотрела ему прямо в глаза, запрещая приближаться. Несколько секунд я постояла перед ним, а затем круто развернулась и решительной походкой направилась к метро. Не знаю, как мне удалось обуздать свое волнение – я была потрясена. Один его вид вспышкой молнии вызвал к жизни все мои унижения и обиды. И речи быть не могло ни о каких уступках, он мог рассчитывать только на мое презрение.

Понимая, что Сильвен станет меня преследовать, я мысленно к этому подготовилась. И правда, с верха лестницы он меня окликнул:

– София!

Тон его был резким, почти приказным. Не услышав ответа, он меня догнал и схватил за руку.

– Мне нужно с тобой поговорить, – произнес он уже мягче, – это очень важно.

Я попыталась высвободиться, но тщетно, Сильвен держал меня крепко. Он приблизился ко мне вплотную, и я опустила взгляд, чтобы его не видеть. Ни единого слова не вырвалось у меня, ни «отпусти» или «оставь меня, я не хочу тебя видеть».