Скаут снова поднимает руки, на этот раз выше, но не в жесте капитуляции. Он смывает их со своих рук.

Дверь распахивается в ночь. Уотт смаргивает с глаз внезапное жжение сигаретного дыма. Дверь захлопывается. Он открывает глаза – а Скаут О’Нил уже исчез.

Уотт едва вспоминает, что О’Нил вообще был здесь. Все, что напоминает о нем, – это губы, сложенные, чтобы произнести его имя, как воспоминание о вкусе. Он возвращается к тому, о чем говорил раньше:

– Я убил свою жену, говорят они. Полагаю, любой смог бы убить свою жену, но ее сестру? Зачем бы я стал это делать? Кто бы такое сделал? А моя дочь?

Уотт хмурится и пьет. Что-то изменилось в настроении вечера, но он не знает, что. Он хмурится. Возможно, поможет еще одна выпивка. Уотт опустошает свой стакан и надеется на это.

– Дело в том, – шепчет он на ухо Мануэлю, – что если б я сделал такое со своей дочерью, то наверняка обратил бы револьвер против себя самого. Но я этого не делал, знаешь ли, я рыбачил.

«Ш» щекочет барабанную перепонку Мануэля. Он поднимает плечо, защищаясь, и перехватывает взгляд Брэди.

Тот видит: есть что-то очень неправильное в том, что эти двое вместе. Они сидят здесь два часа, напиваясь за счет Уотта, но Брэди не хочет, чтобы они сидели здесь и дальше. Они потеряют угол стойки.

Мануэль затягивается сигаретой, отказываясь встречаться с Брэди глазами, когда Уотт заканчивает говорить то, что начал раньше:

– Рыбалка – это ожидание. Сплошное ожидание. И пока ты ждешь поклевки, понимаешь, твой разум просто…

Он не может подобрать слова для того, что имеет в виду, поэтому закрывает глаза и неопределенно машет рукой.

– Понимаешь? Всякое такое. Понимаешь?

Он смотрит на Мануэля, чтобы увидеть, понимает ли тот.

Мануэль нетерпеливо кивает, гася окурок. Вскоре Дэнди Маккой узнает, что он вместе с Уильямом Уоттом.

– Пошли отсюда.

Уотт удивлен:

– Почему?

– Просто пошли в какое-нибудь другое место.

Мануэль допивает свой «прицеп»[27].

Брэди шагает к ним, вытирая пепельницу, собираясь поставить ее и сказать: «Вы двое, валите отсюда к дьяволу».

Уотт не может поверить в то, что ему предлагают.

– Зачем идти еще куда-то? Мне здесь нравится.

– Пошли.

Мануэль уже у двери и рывком распахивает ее. Уотт в замешательстве наблюдает за ним, ведь еще не время закрытия. У него все еще есть деньги. Они побеждают! Они должны удержать угол. Но Мануэль уходит, определенно. Уотт торопится за ним в декабрьскую ночь.

А в ресторане Джексона вакуум силы в углу уже заполнен человеком, который пил рядом с ними. Он скользит на их место, кладет руки на все еще теплую стойку бара. Он маленький, никто его не знает, и Брэди видел его деньги, все они – сплошная мелочь. Брэди сердито таращится на него, а этот человек хихикает, как будто только что примерил шляпу своего папочки.

– Убирайся отсюда к чертовой матери, – говорит Брэди, и мужчина безропотно скользит обратно, на свое прежнее место.

* * *

Выйдя из ресторана, Мануэль шагает по Краун-стрит. Он много выпил, и его ноги двигаются быстрее, чем он намерен идти. Он ныряет вперед, на следующем шаге восстанавливает равновесие, потом его качает в сторону реки. Он чувствует себя так, будто бежит, но он не бежит. Он просто делает длинные шаги, вот и всё.

Но высокий Уотт без усилий догоняет его и спрашивает его, куда он.

Мануэль понимает, что не может говорить. Он выдавливает:

– Фуууф, – и, шатаясь, идет дальше по тротуару.

Они в Горбалзе, на главной улице с церквями, магазинами и ветхими, осыпающимися многоквартирными домами, понастроенными везде и всюду. В стороне от дороги стоит огромная частная школа Хатчесона[28].