Судебнaя экспертология: проблемы и решения (от теории – к прaктике) - Каримжан Шaкиров (2016)

Свое мнение по дискутируемому вопросу высказал А.А. Исаев, который подробно проанализировал существующие в литературе взгляды на проблему понимания специальных знаний в судопроизводстве, и в частности путей их разграничения, с учетом возможности признания в качестве таковых правовых знаний. Излагая суть своей позиции, автор пишет: «Если обратиться к вопросу о границах специальных знаний, то можно констатировать, что в самом общем смысле правовые знания также являются специальными знаниями, соответственно которым имеется специализация по профессиям. Правовые знания в указанном аспекте в рамках уголовного процесса, который тоже является правовым знанием, совпадают между собой. Поэтому нет необходимости говорить о них как о специальных, так как речь в данном случае идет об одной и той же форме – правовой. Все остальные знания, которые не являются правовыми, можно назвать специальными. Последнее означает, что существуют знания о правовых, т. е. регламентированных законом, методах собирания и исследования доказательств, и знания о неправовых непроцессуальных методах получения доказательств»20 .

Предложенное А.А. Исаевым разграничение специальных знаний представляет определенный интерес, поскольку предполагает введение критерия для выделения в их общей системе непосредственно правовых знаний. К последним, как видим, автор относит знания о регламентированных законом методах собирания и исследования доказательств. Такой подход в целом не вызывает возражений, поскольку на объективных основаниях дает возможность дифференцировать специальные знания, применяемые следователем и судом как направленные на осуществление их профессиональной деятельности в процессе доказывания. Важно также, что А. А. Исаевым при характеристике специальных знаний судебного эксперта осуществляется своего рода их «привязка» к профессиональной деятельности по специальности. Автор справедливо пишет, что для экспертов специальность «определяется принадлежностью к определенному классу, роду, виду и подвиду экспертизы, предмет которой, в свою очередь, определяется объектом экспертного исследования и вопросами следователя и суда. Именно объект исследования определяет необходимость интеграции тех или иных знаний в рамках экспертизы»21 .

Принимая во внимание предложение А. А. Исаева, мы должны констатировать, что автором сделан лишь первый шаг, позволяющий дифференцировать весь комплекс знаний, используемый в уголовном и гражданском процессах, на общеизвестные правовые и на иные, в частности специальные знания. Давая возможность разграничить их по конкретным субъектам, а именно – осуществляющим процесс доказывания либо применяющим свои знания в соответствии с профессиональной подготовкой, изначально не связанной с этим процессом, предлагаемый подход вполне согласуется с действующим в республике законодательством. В частности, в редакции уголовно-процессуального закона, как уже ранее отмечалось, под специальными знаниями понимаются не общеизвестные в уголовном процессе знания, приобретенные лицом в ходе профессионального обучения либо практической деятельности, используемые для решения задач уголовного судопроизводства (п. 5 ст. 7 УПК РК). Подобная формулировка специальных знаний, но уже с учетом их цивилистической направленности может быть применена и к гражданскому судопроизводству.

В приведенных в общем-то правильных рассуждениях автора мы, тем не менее, не получаем четкого ответа на вопрос: является ли признание правовых знаний в качестве специальных, которыми вправе оперировать сведущие в судопроизводстве лица: специалист или судебный эксперт?