Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

— И ты предпочел не защищаться, а согласиться на тюремное наказание.

— Я заслужил наказание, — с горечью сказал Микаэль. — Я совершил преступление против чести и достоинства личности. Теперь тебе все известно. Можно, я наконец посплю?

Микаэль погасил свет и закрыл глаза. Лисбет устроилась рядом и некоторое время лежала молча.

— Веннерстрём — бандит, — сказала она.

— Я это знаю.

— Нет, я имею в виду, мне точно известно, что он бандит. Он сотрудничает со всеми, от русской мафии до колумбийских картелей, занимающихся наркотиками.

— О чем ты говоришь?

— Когда я отдавала Фруде свой отчет, он дал мне дополнительное задание. Попросил попытаться выяснить, что на самом деле происходило на процессе. Я только начала над этим работать, как он позвонил Арманскому и отменил заказ.

— Вот как.

— Думаю, они отказались от исследования, как только ты принял предложение Хенрика Вангера. Им это больше не было нужно.

— И что же?

— Ну, я не люблю оставлять дела незаконченными. У меня весной выдалось… несколько свободных недель, когда у Арманского не было для меня работы, и я для развлечения начала копать вокруг Веннерстрёма.

— Ты что-нибудь нашла?

— У меня в компьютере имеется весь его жесткий диск. Если захочешь, ты сможешь получить сколько угодно доказательств того, что он настоящий бандит.

Глава

28

Вторник, 29 июля — пятница, 24 октября

На чтение распечаток из компьютера Лисбет — получились целые коробки бумаг — у Микаэля Блумквиста ушло три дня. Дело осложнялось тем, что картина складывалась очень неоднородная: то опционная сделка в Лондоне, то валютная сделка в Париже, через представителя, то офшорная компания в Гибралтаре, то внезапное удвоение счета в «Чейз Манхэттен банке» в Нью-Йорке.

К тому же всплывали многие странности, сбивающие с толку. Например, пять лет назад в Сантьяго, в Чили, было зарегистрировано торговое товарищество с нетронутым счетом на двести тысяч крон, одно из почти тридцати аналогичных предприятий в двенадцати разных странах, — и никакого намека на род его деятельности. Что это — замороженные компании? Замороженные в ожидании чего? Подставные компании для прикрытия какой-то другой деятельности? Вероятно, ответы на эти вопросы Веннерстрём держал не в компьютере, а в голове, и потому такая информация никогда не попадала в электронные документы.

Лисбет Саландер считала, что ответов на подобные вопросы им получить не удастся. Перед их глазами проходили факты, но они не могли проникнуть в их суть. Империя Веннерстрёма напоминала луковицу: снимешь один слой оболочки, а под ним уже другой, и разворачивается целый лабиринт компаний с чрезвычайно сложными взаимными связями. Компании, счета, фонды, ценные бумага — едва ли хоть кто-нибудь, даже сам Веннерстрём, имел полное представление о состоянии дел. Эта империя жила собственной жизнью.

Существовала разве что некая схема или, по крайней мере, намек на нее: путаница компаний, принадлежавших одна другой. При попытке сделать оценку стоимости империи Веннерстрёма получались результаты с абсурдно большим разбросом: от ста до четырехсот миллиардов крон. Все зависело от того, кого спрашивали и как подсчитывали. Но если компании владеют доходами друг друга, какова же тогда их общая стоимость?

Когда Саландер задала этот вопрос, Микаэль Блумквист обратил к ней измученное лицо.

— Это эзотерика, — ответил он и продолжил сортировать банковские кредиты.

После того как Лисбет Саландер выпустила джинна, борьбе с которым Микаэль Блумквист теперь посвящал все свободное от сна время, они ранним утром поспешно покинули Хедебю. Они поехали прямо к Лисбет и провели перед ее компьютером двое суток, в течение которых она демонстрировала Микаэлю владения Веннерстрёма. У него возникло много вопросов, но один из них был вызван чистым любопытством.