Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

– Согласна, – Карин кивнула. – Но если это действительно не более чем технический сбой, проблема будет быстро устранена, не так ли?

– Совершенно верно. Однако паника прекратится не сразу. И тут уже не будет иметь значения, насколько вы правы в оценке ситуации. Мнимая проблема может обернуться реальной, и вы будете разорены. «При всей своей правоте вы станете банкротом», – если процитировать того же Кейнса.

– Досадно, – вздохнула Карин.

– Есть, правда, один обнадеживающий момент. И он заключается в способности рынка рефлексировать над самим собой. Поясню. Когда метеоролог изучает состояние атмосферы, это никак не может повлиять на погоду. Но когда мы изучаем рынок, все наши догадки, расчеты и выводы являются составной частью его механизма. Поэтому рынок способен к развитию, каждая встряска делает его чуточку умнее.

– При этом его поведение непредсказуемо, – вставила Карин.

– Так же, как и мое на этой сцене. Трудно предсказать, куда меня качнет в следующий момент.

В зале раздался смех. Лео смущенно улыбнулся и шагнул к краю сцены.

– В этом отношении биржа – поистине парадоксальное явление. Все мы надеемся заработать денег с ее помощью, поэтому хотим полного понимания всех его процессов. Но как только мы начинаем что-либо понимать, наше понимание его меняет. Созданная нами модель будет влиять на наше поведение на финансовом рынке, отчего он, в свою очередь, станет другим. Смутирует, как вирус. Так что полного понимания финансового рынка добиться, по-видимому, никогда не удастся. В этом случае реальность никогда не будет совпадать с нашими представлениями о ней.

– Но именно это несовпадение и есть его движущая сила?

– Именно. Противоречивость и несогласие – основа его жизни. Рынку нужны и доверяющие, и сомневающиеся, как нужны покупатели и продавцы. И в этом его главная прелесть. Рынок живет противоречиями, развивается, умнеет. Он гораздо умнее аналитиков – всех этих финансовых гуру, которые так любят строить из себя умников в студиях перед телевизионными камерами. В чем же суть правильной стратегии? Как заработать на рынке по максимуму? Миллионы людей во всем мире задаются этим вопросом. Отвечу так: здесь важен баланс. Между нашими расчетами и иррациональными догадками, между ожиданиями продавцов и сомнениями покупателей – проницательность, граничащая порой с пророческим даром. Высокая конъюнктура – момент наивысшей «проницательности» рынка. На противоположном полюсе – обвал.

– И откуда нам знать, что нас ожидает в ближайшее время?

– В том-то и весь вопрос. Я говорю, когда хочу похвастать, что знаю рынок достаточно хорошо, чтобы осознавать, что ничего в нем не понимаю.

* * *

«А он совсем неглуп», – шепнула Микаэлю на ухо Малин. Тот собирался было ответить, когда у него в кармане заверещал мобильник. Это была сестра, Анника. Блумквист сразу вспомнил свой последний разговор с Хольгером, пробормотал извинения и вышел, погруженный в свои мысли. Заметив его фигуру в дверях, Лео забеспокоился, что не ускользнуло от внимания Малин. Она вгляделась в его лицо. В памяти снова всплыл их последний вечер и фигура Лео, склонившаяся над листком бумаги песочного цвета. Что же это все-таки было? Ее любопытство распалилось с новой силой. Малин решила подойти к Лео после лекции, с тем чтобы хорошенько обо всем его расспросить.

* * *

Тем временем Микаэль стоял на набережной и глядел в сторону Гамла Стана и замка на противоположном берегу. На море был полный штиль. К берегу приближалось готовое пришвартоваться круизное судно. Микаэль решил позвонить Аннике с «Андроида», с тем чтобы использовать зашифрованный сигнал. Анника ответила почти сразу. Оказалось, она только что вернулась из Флудберги. Лисбет допрашивала полиция.

– Ее в чем-нибудь обвиняют? – спросил Микаэль.

– Пока нет, – ответила Анника. – Будем надеяться, что ей удастся выкрутиться. Хотя все это очень серьезно, Микаэль.

– Что именно?