Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Итак, Лео сидел за роялем. Он играл, зависая на каждом звуке, следя за движениями мелодии. Но тут во двор въехал отцовский «Мерседес», и мальчик встал из-за рояля. Он был удивлен и напуган: папа должен был вернуться только в воскресенье вечером. Мальчик прислушался. Дом стоял погруженный в напряженную тишину, в любой момент готовую взорваться криком. Дверь комнаты Лео осторожно приоткрылась и тут же захлопнулась. В душе мальчика зашевелилось недоброе предчувствие. Гравий хрустел под тяжелыми отцовскими шагами. Потом на лестнице послышались вздохи. Должно быть, сейчас отец снимал верхнюю одежду и убирал ружье и ягдташ.

Вот заскрипела лестница на второй этаж. Лео замер от страха, когда в дверях возникла мрачная отцовская фигура. Он навсегда запомнил этот момент. Отец был в зеленых охотничьих брюках и черном непромокаемом плаще. На его лбу блестели капли пота. Лео перепугался. Обычно отец не терял самообладания даже в самых критических ситуациях. Бледный как смерть, он приблизился к сыну, неуклюже обнял его и прижал к груди.

– Мне очень жаль, мой мальчик. Мне страшно жаль.

И позже Лео ни разу не усомнился в искренности этих слов. Но то, что стояло за ними, не на шутку напугало его – немой, парализующий ужас, отразившийся в глазах отца и словно мешавший ему говорить. Однако даже это не имело теперь никакого значения, потому что Карл был мертв. Лео почувствовал это еще до того, как выслушал сбивчивый рассказ папы, и сразу понял, что его жизнь никогда больше не будет прежней.

* * *

В Музее фотографии было людно, несмотря на солнечную погоду. Впрочем, Микаэля это не особенно удивило. Тема биржи и акций волновала многих. Да и организаторы мероприятия – Общество акционеров – умели привлечь людей интересными темами. «Скачущий курс, – гласил с афиши заголовок сегодняшнего семинара. – Скоро ли лопнет мыльный пузырь». Ниже следовал внушительный список приглашенных, среди которых, по-видимому, Лео Маннхеймер не был гвоздем программы. Зато он выступал первым, так что Микаэль и Малин подоспели вовремя.

После уличного зноя и духоты слушатели с наслаждением окунались в прохладу зала. Микаэль и Малин заняли места в одном из задних рядов слева. Обоим было не по себе: Блумквисту – после недавнего разговора с Хольгером, Малин – в предвкушении встречи с Лео.

– Сегодня нам предстоит провести потрясающий вечер, – провозгласила председатель общества акционеров юная Карин Лестандер. – Несколько известных специалистов готовы представить нам свои версии видения ситуации, сложившейся на финансовом рынке. Но прежде я предлагаю вам взглянуть на биржу с философской, так сказать, точки зрения. Итак, встречайте! Директор отдела аналитики фонда Альфреда Эгрена, доктор экономики Лео Маннхеймер!

Высокий, худощавый мужчина в светло-голубом костюме поднялся с кресла в первом ряду и легкой, уверенной походкой взошел на сцену. Однако в следующий момент произошло нечто непредвиденное. Послышался стук, как будто где-то в зале опрокинули стул. Мужчина в голубом костюме вдруг покачнулся и, чтобы не упасть, ухватился за край стоявшего на сцене круглого стола.

– О, нет… – Малин вцепилась Микаэлю в рукав.

Лео Маннхеймер удержался на ногах, хотя его лицо стало пепельно-серым, и тут же потянулся за стоявшей на столе бутылкой воды. Публика разволновалась, послышались испуганные женские крики.

– Боже мой, Лео, что такое? – заверещала Карин Лестадер. – Ты плохо себя чувствуешь?

– Всё в порядке, – улыбнулся Лео Маннхеймер.

– Ты уверен?

– Легкое недомогание, не более того. – Он изобразил на лице улыбку.

– Рада тебя видеть, – приветствовала гостя Карин Лестандер, не вполне уверенная, стоит ли продолжать дальше.

– Спасибо, взаимно.

– Обычно ты…

– Стою на ногах тверже?

Лео издал нервный смешок.